Придворные дамы, слышавшие речь госпожи, торопливо перекрестились.
— Да-да, дьявол! — решительно добавила Вульфтрит. — Проклятый сопляк. Еще немного — и он заточит меня, несчастную вдову, в монастырь, а детей моих однажды утром найдут в заливе с камнями на шее.
— Госпожа…
— Замолчи! — приказала разъяренная женщина. — Все прочь! Оставьте меня наедине с гонцом.
— Но госпожа, это же не подобает…
— Молчать! Вон!
Зная нрав супруги короля, ее придворные дамы поспешили покинуть залу, и, нагнувшись к гонцу поближе, Вульфтрит произнесла:
— Передай моему брату вот что… «С этим надо кончать. Пусть найдет повод, затеет с принцем ссору и убьет его». Понятно?
— Да, госпожа. Но, позвольте возразить…
— Что еще?
— Принц прекрасно владеет мечом, — гонец, молодой парень, который лелеял надежду добиться при королеве высокого положения и потому готов был исполнить почти любой ее приказ, будто извиняясь, развел руками. — Господин Берн, насколько я знаю, уступает ему.
— Пусть ищет способ. Пусть найдет, если хочет однажды получить богатое графство. Он получит его, если я постараюсь, и никак иначе. Пусть, если трусит, придумает что-нибудь сам. Да и, к тому же… — Вульфтрит на миг задумалась, и на ее лице появилось мечтательное выражение. — Вот что ему еще передай: «В бою случается всякое». Отправляйся.
Войска Этельреда, не торопясь, отступили к Басингу и остановились там — король желал убедиться в том, что его стране ничего не угрожает. Легко было догадаться, что датчане не угомонятся, они никогда не бросают начатое: и лезут, и лезут, как мухи на мед. Гонцы и лазутчики короля роились близ границы, но они опасались идти далеко и потому доносили успокоенному Этельреду известия о том, что датчан поблизости нет, что ими даже и не пахнет. Об этих донесениях знал и Эльфред.
— Что скажешь? — спросил принц Аларда, рядом с которым теперь просиживал целые вечера. Алард медленно приходил в себя. — Согласись, что если датчан нет близ Уэссекса, значит, они есть где-то еще, и надо бы узнать все обстоятельства этого дела.
— Меня больше всего интересует моя жизнь и твоя, парень. Кстати, откуда эти известия? С совета эрлов?
— На советы меня больше не зовут, — довольно легкомысленно ответил молодой воин. — Я, знаешь ли, с братом поссорился. И людей у меня теперь не так много, чтоб сорить ими без толку и лазутчиков посылать в далекие дали.
— Стой. Кто с кем поссорился: ты с братом — или он с тобой?
— А Бог его знает. Не разберешь. Знаешь, как бывает: сорвались с цепи, наговорили друг другу гадостей, до баб дело дошло. Но, наверное, скорее уж виноват Этельред. Он плел какую-то чушь, будто я распоряжался его войском, как своим. Не понимаю, счего он так взбесился. Я же выиграл битву.
— Ты сам ответил на свой вопрос. Ты выиграл битву, ты — а не он. Это обычная зависть. Ты не мальчик, должен понимать.
— Я ему не завидую.
— Он король. Он считает, что должен быть всегда впереди, всегда в лучах славы и почета. Он хочет больше, чем имеет. Сейчас триумф за тобой. То, что это не по вкусу Этельреду, понятно, — Алард попытался привстать, но Эльфред мягко уложил его обратно. — Пообещай мне кое-что.
— Успокойся, не прыгай. Швы разойдутся.
— Пообещай!
— Что обещать-то?
— Ты сделаешь все, что я тебе скажу и как скажу. Я не смогу тебя оберегать в следующей битве, похоже, моя воинская песенка спета до конца, так что придется тебе самому присматривать за собой.
— От чего оберегать-то? От датчан? Я же не один, как перст. Моя дружина при мне.
— Датчане датчанами, но вряд ли кто-то из них прямо желает тебе смерти. А вот среди уэссексов такие есть.
— Ты кого обвиняешь? Моего брата?
— Почему не сделать предположение? То, что он твой брат, ничего не доказывает. Ты Этельбальда помнишь? Когда он восставал против отца, родственные чувства нисколько его не смущали. Под власть отца он подгрызся серьезно, и на него бы поднял руку, если б не заступничество добрых двух третей эрлов. Не поздоровилось бы и братьям, не будь они младшими и не представляй для него угрозы. Хорошо, что судьба быстро прибрала Этель-бальда куда надо.
— Я его плохо помню, — проворчал смущенный Эльфред.
— Этельред носит корону уже шесть лет. Достаточно, чтоб распробовать вкус власти. Ты сейчас для него — живая угроза… Парень, не ершись. Я никого не обвиняю. Я предлагаю тебе просто поберечься. Глупо пропадать по собственной беспечности.
— Глупо пропадать по любому поводу. Хорошо. Каков твой совет?
— Во-первых, не лезь в первые ряды войска в битве. Ясно? Меня рядом нет, некому тебя за уши отволочь назад.
— Ты мне что предлагаешь — сидеть в обозе?
— Не извращай мои слова. Я говорю, чтоб ты вел себя, как хороший предводитель. Если предводителя вытянули в первый ряд, его скорей всего быстро убьют. А если его убьют, то кто будет предводительствовать?
— Я больше не предводитель. Говорю же, брат забрал у меня все отряды, кроме моей собственной дружины.
— Тем лучше. Привыкни держаться в стороне от переднего края — тем быстрее поймешь, куда надо бросить резерв.
— У меня осталось всего сто человек под началом!
— Целых сто человек, парень, это ж три большие деревни народу!.. Фу, измучил меня. Мне не по силам сейчас с тобой спорить. Пойми, я тебе добра желаю. Если б я мог поручиться за Кенреда, что он не взбесится и не забудет следить за твоей безопасностью, я б так не волновался. И не докучал бы советами, которых ты все равно не послушаешь, молодой головорез.
— Послушаю, почему же нет, — раздумчиво ответил принц. — Но больше, чем за братом, буду следить за теми, кого можно считать людьми Вульфтрит.
— Вот это разумно! — обрадовался Алард. — Молодец. Эта дура считает, что если тебя не станет, власть тут же перейдет к ее старшему сопляку. Вот уж пусть и не ждет. Если вас обоих с братом не станет, вУэссексе начнется такая дележка власти, что мы и не заметим, как нас быстренько захватят датчане.
Эльфред ничего не ответил. Он чувствовал настоящее смятение, но природная вера в лучшее заставляла его верить, что рано или поздно сложная ситуация так или иначе разрешится. Брат должен если не признать свою неправоту, то хотя бы сделать вид, что ссоры и вовсе не было — чем не выход? Помощь человека самого близкого, то есть родственника, иной раз неоценима.
Почувствовав, что эрлы воспринимают с удивлением и подозрением отсутствие принца на советах, Этельред через своего человека передал, что младший брат должен являться на советы, как всегда.
Эльфред, конечно, явился.
— Это же понятно, — твердил король. — Датчане больше не решатся на набег. Мы их здорово потрепали, — он не смотрел на брата. — Что им тут делать? Они предпочитают нападать на тех, кто послабее.