— Датчане! Датчане у Скнотенгагама [3] , король. Мой господин Бургред просит твоей помощи. Датчане зимовали у Дома пещер, и все думали, что они уйдут, как пришли — тихо, никого не трогая…
— Как же, сейчас… — проворчал один из приближенных короля, немолодой воин с седой головой и крепкими, как кувалды, кулаками. — Жди…
— Приходи к Скнотенгагаму со всем своим войском, король, иначе вскоре датчане будут уже у самых границ твоего королевства.
— Твой Бургред владеет многими землями, которые прежде принадлежали Этельвольфу, — проворчал было эрл Холена, но не стал продолжать.
Да, впрочем, его и так никто не слушал. Датчане! По всем столам, словно вихрь, пронеслось это слово, знаменующее собой конец спокойной жизни. Отнюдь не только северные разбойники угрожали Уэссексу — королевство воевало и с Корнуоллом, и с Валлией — но только имя этого народа повергало саксов в ужас, только оно символизировало собою истинную угрозу жизни и свободе.
Этельред встал. Помолчал, а потом принялся задавать гонцу вопросы. Много вопросов — где, когда, как, сколько. И по его лицу Эльфред быстро понял — будет война.
Принц вышел на террасу замка. Он давно снял красивую котту, покрытую жирными пятнами, и остался в одной рубашке — камизе. Конечно, весна была теплая, и днем солнце пригревало на совесть, но вот ночью потягивало холодком. Поверх рубашки, чтоб не замерзнуть, Эльфред накинул плащ.
Он постоял, глядя, как у костра препираются дозорные — чей черед тащиться на стену, на холод и темень, потом прошелся до дверей донжона.
Рядом с ними, опираясь на каменный парапет, стоял Этельред. Он обернулся лишь на миг, увидел брата и снова вернулся взглядом на бревенчатую стену замка.
— Не спишь? Что так?
— Не спится.
— Докучает рана? Ты смотри, может, позвать лекаря — пусть еще разок посмотрит, а? Может, железом прижечь?
— Ерунда, брат. Не докучает нисколько. И лекаря незачем тревожить. Если станет гнить, я сам прижгу.
— Когда станет гнить, будет уже поздно, — Этельред помолчал. — Послезавтра выступаем. Ты, я так понимаю, останешься?
— С чего бы вдруг?
— Ты же ранен. К тому же… Разве годится будущему пастырю проливать кровь?
— Фу… Брат, все священники с амвонов провозглашают, что война с северными язычниками — святая война.
— Полагаю, тебе стоит остаться здесь хотя бы затем, чтоб на время моего отсутствия взять власть в свои руки.
Эльфред подумал, покачал головой.
— Не стоит. Не должно быть двух королей.
— Ты же не королем будешь.
— Ты уверен? — принц покосился на брата. — А ты помнишь о коронации в Риме?
— Так это правда?
— Истинная.
— Да как ты можешь помнить? Тебе было тогда лет пять.
— Но не годик же. Все помню. Многие таны об этом помнят тоже. Ни к чему все это, брат. Да и вообще, не хочу я находиться где-то в безопасности, в то время как все мужчины королевства идут на датчан. Это как-то… не по-мужски.
— Странное рассуждение для книжника.
— А что — книжник не мужчина? Ты поменьше слушай королеву.
— При чем тут королева?
— Вульфтрит твердит, что мне пора в монастырь. А я пока не собираюсь. Я женат, молод, хочу повеселиться. И оставим это. Я вот не понимаю. Бургред не помогал тебе воевать с датчанами, когда они высадились на Вектисе [4] . Почему же ты должен помогать ему?
Этельред молчал, будто не слышал.
Они помолчали. Во дворе все стихло, и две одинаковые фигуры стражников у костра в скачущих бликах света напоминали статуи фурий, неподвижные, как камень. Лишь время от времени один из них шевелился, чтоб подбросить хвороста в костер. Король медленно пошел к лестнице, ведущей на стену, Эльфред следовал за ним. Деревянные ступени заскрипели под ногами, и воин, стоящий на бревенчатой площадке, у верха лестницы, встрепенулся и склонился перед Этельредом.
— Взгляни, — негромко сказал король брату и обвел рукой темный горизонт. Небо еще и не начинало светлеть, но совершенной темноты ночью в этих краях не бывало, и без труда можно было разглядеть верхнюю кромку леса, огоньки дальней деревни, где тоже жгли костры, и полосу холмов вдали. — Это наша земля. Наше королевство. Здесь живут наши люди, которых мы должны защищать. Датчане — это страшная напасть, как саранча, даже хуже. Саранча сжирает урожай, а датчане — как огненный дождь, как… как…
— Всадники Апокалипсиса, — пробормотал Эльфред.
Король покосился на него. Поколебался — он явно плохо знал Апокалипсис, если вообще его знал — и, решив, что грамотному брату виднее, согласился.
— Ну да, именно. Сам понимаешь. Датчане из тех, кому нельзя позволить даже одной ногой ступить на землю. Они расползаются по земле, уничтожая все на своем пути. Если они укоренятся в Мерсии, то и из Уэссекса их будет уже не выкурить. Не те они соседи, чтоб жить с ними мирно.
Эльфред покачал головой.
— Датчане осели у Скнотенгагама еще осенью. И только весной Бургред сообразил, что с этим надо что-то делать?
— Видимо, соседство стало беспокойным. Датчане начали совершать набеги на окрестные селения, так я понимаю. Вокруг Скнотенгагама много селений. Уверен, что уцелели лишь те, которые прикрыты лесом, Шервудом. И потом, мерсийская вотчина — это дело Бургреда. Я же не могу вмешиваться в его дела, пока он не обратится за помощью. Теперь он обратился. И, сказать по правде, я рад, что ты решил идти со мной. Я тебе доверяю.
Этельред похлопал брата по плечу. А в голове того уже вертелись мысли, что нужно взять с собой, что — подчинить и еще разок проверить перед походом. Войско короля собиралось быстро, потому что правитель брал с собой только те отряды, до которых мог дотянуться теперь же, а к остальным отправлял юнцов. Таким же гонцам он велел отправляться к подвластным ему графам и танам. Каждый из танов обязан был являться на службу к королю сам, в хорошем доспехе, при хорошем оружии и в сопровождении пяти воинов и оруженосцев из числа свободных людей. Каждый эрл, занимавший положение элдормена, то есть главы графства, должен был предоставлять королю дружину — от тридцати до пятидесяти воинов, а по возможности и больше. Вооружать и содержать их он должен был за свой счет.
Несмотря на высокое положение, принц не управлял большими земельными владениями, лишь носил почетный титул эрла. За него вполне управлялись другие. Потому Эльфреду не нужно было собирать свой отряд и приводить его к королю — он собирался лишь ждать, когда его элдормен приведет уже снаряженное маленькое войско. Пока его заботило лишь собственное снаряжение. Эльсвиса, услышав, что муж отправляется вместе с королем, отнеслась к этому довольно спокойно, и принц вздохнул с видимым облегчением — он не хотел лишний раз тревожить ее. Юной девушке, должно быть, просто не приходило в голову, что она может остаться вдовой в свои семнадцать лет, с еще нерожденным ребенком — она думала лишь о том, что все настоящие мужчины воюют, и раз так, то ее муж должен тоже.