– Ну зачем же ты, Яшка, – укоризненно перебил его хозяин, – сразу заговорил о деньгах? Садись, – он кивнул на кресло, – поговорим, выпьем чего-нибудь. Ты что хочешь?
– От коньяка хорошего не отказался бы, – вздохнул Яшка, – а то все как-то не получается, с работой надо трезвую голову иметь.
– Слова мужчины, – одобрительно заметил Ниро. – Земфира! – позвал он. – Коньяк и фрукты. Посидим, обсудим кое-что, а тут и обедать пора подойдет, – улыбнулся он.
* * *
– Приехал Яшка, – тихо проговорил куривший трубку пожилой цыган. – Значит, не послушал нас Ниро. А ведь это плохо кончится. – Он жадно затянулся.
– Да ты всю жизнь чего-то боишься, – снисходительно проговорил крепкий молодой мужчина в кожаной безрукавке, – поэтому и живешь, как нищий. Пойми ты, Будо, время кочевки давно закончилось. Только те, кто не может приспособиться к новой жизни, раскатывают…
– Что ты знаешь о цыганской жизни, Кичо? – вздохнул Будо. – Это все не наш образ жизни, – кивнул он на трехэтажное здание. – И ездили мы на лошадях, а не на автомобилях.
– Я предпочитаю табун лошадей в моторе джипа, – рассмеялся Кичо.
– Но не думаешь о том, – возразил Будо, – что это когда-то кончится и будет плохо нам всем. Сам подумай, сейчас…
– Хватит, Будо! – Кичо засмеялся. – Я жизнью доволен и менять ее не собираюсь. Нас никто не трогает и не тронет.
– Ты слишком молод и горяч, – снова вздохнул Будо, – и поэтому ничего не понимаешь.
– Хорошее дело вы делаете, – проговорил Ниро, – что сдаете других торговцев. Молодцы! – рассмеялся он.
– А что делать? – усмехнулся Яшка. – Жить-то надо. И вот он, выход – покупателей больше и нам польза. Все-таки…
– Да понял я, чья это мысль, – махнул рукой Ниро и поднял рюмку. – Давай пока за его здоровье.
Красноярск
– Твою мать! – приглушенно выругался остановившийся в дверях старший сержант.
– Чего там? – спросил прапорщик и расширил глаза. – Не сам вздернулся, – с трудом проговорил он. – Вызывай оперативку.
– Кажется, Чусанов нашелся. – Александр сунул в подмышечную кобуру пистолет.
– Я тоже так думаю, – отозвался Алексей.
– Быстрее вы! – поторопил сидевший за рулем лысый водитель.
– Да я понятия не имею, кто мог Чусану уделать, – пожал плечами Топорик. – Врагов, конечно, полно, но чтоб вот так, внаглую, в его коттедже бригадиров и его парней отоварили… Понятия не имею, кто бы это мог быть. Уж больно нагло работали и умело. Там Мастер один чего стоит. Да и другие не подарок. По крайней мере…
– А не связываешь ли ты это с последним делом? – спросил невысокий плешивый мужчина в золотых очках. – Например, я думаю, что это как-то связано именно…
– Хорош тебе, Яков, кто мог это устроить? Пахан этого придурка, которого мы по-пьяному делу притоварили, просто…
– Этот «просто», – не дал ему договорить плешивый, – служил в морской пехоте. Так что учитывай его друзей по службе…
– Да ладно, – недовольно перебил его Топорик, – нашел, блин, морских котиков. Костика этого в баре двое моих так отметелили, когда он стал на них жути гнать, что он неделю отлеживался. Хотя, возможно, Костик сам рохля, а приятель у него какой-нибудь ломака. Я в это, конечно, не особо верю, но проверить стоит. – Взяв бокал с пивом, Топорик сделал несколько глотков. – А где ты свидетелей нашел? Ну, которые…
– Не об этом волноваться стоит, – недовольно заметил плешивый. – Я, например, очень боюсь.
– Да хватит тебе, Суцкий, ты-то при каких тут? Хочешь, я тебе пару парнишек дам?
– Но ты говорил, что у Чусанова были тренированные охранники.
– Да еще неизвестно, что с Чусаной, может…
– Уже известно, – не дала договорить Топорику вошедшая в комнату миловидная женщина. – Сейчас менты в развалинах старой церквушки недалеко от аэропорта и нашли Толика. На веревке, – усмехнулась она. – И чтоб никто не подумал, что от раскаяния сам повесился, плакатик на груди – «Так будет с каждым».
– Да, – произнес мужчина в прокурорском мундире, – вот и нашли Чусанова. Не ожидал я подобного. Ведь недавно против него дело об убийстве возбудили, а тут…
– Суд не нашел доказательств его вины, – усмехнулся куривший рядом с накрытым куском ткани трупом Алексей. – Но видно, кто-то рассудил иначе. Так будет с каждым, – кивнул он на плакатик на груди у трупа.
– Черт возьми, теперь нам это дело всучат, – пробормотал следователь прокуратуры. – И придется найти…
– А не хочется? – покосился на него Алексей.
– А тебе?
– Да я бы, если б моя воля была, на месте таких кончал. А то сейчас… – Он выругался.
– Не один ты так думаешь, – заметил Александр. – Но выходит, и Тупиков тоже убит. Его месяц назад освободили, взяли за избиение таксиста, повлекшее смерть, но тоже ничего не доказали. Освободили из зала суда, и он пропал. Сначала было мнение, что сбежал, но его документы и вещи на месте. Значит, и Тупиков убит.
– Трупа нет, – сказал Алексей, – дела нет. Но наверное, ты прав. Выходит, теперь на очереди Топориков.
– Но тогда и судью могут убить, – вмешался следователь прокуратуры, – и защитника.
– А кстати, кто судил Тупика? – спросил Алексей.
– Да Позов, он Тупикова освободил. Мы писали кассационную жалобу.
– Понятно, – кивнул Алексей. – Хотелось бы знать, кто это, хотя бы для того, чтобы пожать ему руку.
– Чтоб затем застегнуть на ней наручники, – засмеялся Александр. – Не очень гуманно.
– Ладно, Арин, – к Алексею подошел судмедэксперт, – мы свое отработали. Заниматься этим ты будешь, Ловков? – взглянул он на следователя.
– Хрен его знает кто, – пожал плечами тот. – Но лично мне бы не хотелось, хотя бы потому, что этот Чусанов та еще мразь.
– Хорошо, что кто-то это понимает, – кивнул эксперт. – Повесили этого сукиного сына профессионально, перекинули веревку через балку, набросили петлю и натянули.
– Чусану вздернули, – быстро говорил в сотовый Топорик. – Нашли его в церквушке около аэродрома. Там раньше совхоз был. Вот там и повесили. И плакатиком на груди: «Так будет с каждым». В общем…
– И ты чувствуешь дыхание смерти, – насмешливо произнес голос в трубке, – на своей…
– Хорош балдеть, – перебил Топорик. – Тупик тоже пропал, нет его нигде.
– Да не трусь ты, Олежка. Чусана, он и есть Чусана. Точнее, был им и мешал многим. Я ему всегда говорил – не кончится добром твоя самодеятельность. Он и китаезам дорогу не единожды переходил, и с таежниками ссорился. Его, кстати, предупреждали не раз.
– Ни китаезы, ни таежники так не мочат, – возразил Топорик. – И плакат на груди.