– Это отец, – тихо сказала Ленка.
Николай Павлович Мирский уже выбрался из «мерседеса» и стоял теперь у ворот. Спокойный и невозмутимый, как обычно. Поодаль переминался плотный охранник.
– Женя, к вам гости, – сообщил голос консьержки.
– Я знаю.
Сказав так, Джек даже не двинулся. Он так и остался сидеть, прикрыв глаза, как будто ждал какого-то сигнала – или просто не знал, что делать.
– Как он нас нашел? – недоуменно спросил Ник, глядя сквозь челку подозрительно блестящими глазами. – Да еще так скоро?
– Догадаться было нетрудно, – сказала Ленка.
Она поднялась. Обняла Фила за плечи.
– Филик, – сказала она.
– Ну?
– Прости меня, Филик. Я ничего не знала. Клянусь.
Фил покачал головой:
– Это уже неважно, – проговорил он. – Ты верни мне тот диск, ладно?
Помедлив, Ленка выложила на стол пластиковую коробку.
– Ты хочешь пойти туда? К своему отцу? – спросила она.
Филипп кивнул.
Ленка выглянула в окно: Николай Павлович Мирский так и стоял у калитки, скрестив руки на груди. Его спутник (в душном темном костюме) говорил с кем-то по телефону. В коттедже не было второго выхода.
Фил вынул из кармана мультикарту. Повертел в руках, положил перед собой. Солнце сияло на цветном кусочке пластика, и на глаза наворачивались слезы.
– Возвращайтесь домой, – мрачно сказал Филипп. – У вас неприятности будут.
По-прежнему глядя во двор, Ленка проговорила:
– За нас не волнуйся.
– Евгений, гости ждут, – напомнила консьержка. – Сказать, что тебя нет?
Джек вздохнул.
– Минутку, – сказал он.
Он встал. Приоткрыл дверь в лабораторию. Обернулся.
– Решайте сами, – сказал он. – Только недолго.
С этими словами он вышел и плотно прикрыл за собой дверь. В окно было видно, как он не спеша идет по дорожке навстречу гостям.
– Я не хочу домой, – сказал вдруг Ник. – Меня уже тошнит от этого всего.
– Воды выпей, – посоветовал Филипп. – И успокойся уже.
Но Ник не успокоился. Он откинул челку и попросил жалобно:
– Возьми меня с собой, Фил. Я же был там. Ничего страшного.
– А я что, боюсь?
– Я вас одних не отпущу, – перебила Ленка. – И одна тут не останусь. И не думайте.
– Ты со мной? – Голос Филиппа дрогнул. – Ты правда со мной?
– Бери диск, Фил, – Ленкин голос сделался вдруг решительным. – Скорее, скорее.
Экраны на стенах лаборатории оставались темными, еле слышно гудели вентиляторы, светодиоды на каких-то незнакомых Филиппу устройствах перемигивались. Ленка уверенно набрала на клавиатуре несколько символов, огляделась, будто потеряла что-то. Спустя секунду в черном металлическом ящике на полу что-то зажужжало, из него выдвинулась прямоугольная панель с круглым углублением посредине. «Надо же, еще работает», – пробормотала Ленка и поместила диск куда следовало (панель с лязгом убралась обратно). Настенный дисплей засветился, на нем возникли буквы и цифры. Ник толкнул Филиппа локтем: «Вот оно, – шепнул он. – То самое». По углам комнаты загудели, разогреваясь, излучатели – они были похожи на обычные лазерные пушки, только их лучи были сфокусированы в одной точке под потолком, образуя в пространстве нечто вроде пирамиды.
Прошло еще полминуты. За стеной послышались голоса. Ленка кинула быстрый взгляд на дверь: она была заперта изнутри. «Спокойно, – прошептала она. – Держитесь за руки».
Тотчас же потолочные панели начали бесшумно расползаться в стороны, как раскрывается бутон лотоса, если бы наблюдателю повезло оказаться внутри. Розовеющее закатное небо показалось между лепестков, и все, не сговариваясь, устремили взоры вверх; именно в этот момент в зените, там, где сходились лазерные лучи, сверкнула молния. Ослепленные зрители едва не столкнулись головами. Последним, что успел различить Фил, был приглушенный стук в дверь – а может, никакой двери уже не было, потому что земля под ногами вдруг ухнула вниз, и его руки от неожиданности разжались. Он вроде бы звал кого-то и одновременно удивлялся, что его крик удаляется и становится неслышным. А вслед за этим и вовсе наступила слепая и тупая тишина.
* * *
– Итак, теперь они все знают, – произнес Николай Павлович. – Может, это и к лучшему.
Джек Керимов вздохнул.
Потолок лаборатории уже вернулся на прежнее место, дисплей на стене погас. В лаборатории было тихо.
– До сих пор не могу понять, как это работает, – сказал господин Мирский. – Нет, ну то есть я все это вижу, могу потрогать руками, но все равно не понимаю. Самое печальное, что… когда все вернется на свои места, уже и понимать будет нечего. И, скорей всего, некому.
– Природа защищается от хронопарадокса, – тихо сказал Джек. – Про это еще в вашей Библии сказано. Все возвращается на свои круги. Или что-то в этом роде.
– Игорь так не думал, – возразил Николай Павлович. – Гениальная голова. Но безумная. Я никогда не мог его понять. Даже в детстве.
Евгений бесшумно прошелся по лаборатории: мягкие циновки скрадывали звук шагов. Он щелкнул пальцами, и панели на стенах засветились. Зрителей снова окружило зеленое южное море. Рыбки мелькали среди разноцветных кораллов.
– Возможно, мне следовало остановить их, – сказал Джек. – С ними-то вся эта альтернатива происходит впервые.
– А я тут знаешь, о чем подумал? – Мирский наконец улыбнулся и разом показался Джеку моложе. – Я подумал: а откуда мы знаем, в которой именно из альтернатив мы живем? И в который раз все это с нами происходит, кончается и отматывается назад?
– Вы не буддист, Николай Палыч? – спросил Джек, также улыбаясь – но одними краешками губ. – Или вы верите в множественность миров?
– Ни во что я не верю. Я бизнесмен. Мне игры надо продавать.
– «Rewinder» – не игра, – начал Джек и умолк.
– А я вот иначе думаю, – усмехнулся Николай Павлович. – Еще какая игра. Только нам неизвестно, кто в нее играет. Но уж точно не мы.
Ручеек журчал, казалось, прямо под ухом. С минуту Фил соображал, куда может унести его сознание этот поток; потом дернулся, словно ужаленный, и перевернулся на спину.
– Ай! Ленка, перестань, – взмолился он.
Ледяная вода залилась за шиворот. Потом Ленка протянула ему руку (мокрую, холодную, ужасно приятную).
– Филик… давай уже, вставай. Смотри, как тут красиво.