– Ладно, партнер. Двинули.
С этими словами он поднялся с кресла. Дождался, пока приятель отыщет ключи и запрёт обшарпанную дверь квартиры. Вдвоем они спустились по узкой лестнице и вышли из подъезда на залитую солнцем улицу. К остановке как раз подкатывал, задыхаясь, местный автобус, и друзья решили пробежаться, чтобы успеть. Смеясь и толкая друг друга, влезли внутрь.
Здесь мы с ними распрощаемся, чтобы продолжить нашу повесть уже совсем в ином времени: именно там, в ином времени, случится немало необъяснимых и таинственных событий, о которых наши герои даже не подозревают, глядя сейчас в окна древнего автобуса, что пылит куда-то по пустынной сельской улице – возможно, прямиком в будущее.
Когда автобус отъехал от остановки, парень помедлил, привычно потянулся к воротничку куртки, отчего-то досадливо повертел головой. Потом сунул папку с документами под мышку, примерился и в несколько прыжков перелетел проспект, пока машины не тронулись от светофора. На последнем прыжке споткнулся и выронил папку, из которой немедленно вылетели какие-то бумаги.
Парень бросился их подбирать. Две девчонки на другой стороне улицы рассмеялись, но не громко – не так, чтобы привлечь внимание, а просто чтобы посмеяться. Их не интересовал неловкий долговязый неудачник в бейсболке с длинным козырьком, в потрепанных джинсах, бледный и рыжеволосый, да еще и на службе – в то время как все нормальные люди на каникулах. Вот он поднял голову, и одна из девчонок встретилась с ним взглядом.
– Странный какой-то, – оценила она.
– Ага. Как только что из «Strangers», – отозвалась подруга. – Тебе поиграть не предлагали?
– Я что, дура, что ли, – покраснела первая. – Мне заняться больше нечем? Чтобы с такими вот… – Тут она что-то прошептала подруге на ухо, та не на шутку развеселилась. – Да еще в очках этих…
Парень был без очков, поэтому совершенно непонятно было, что имеет в виду вздорная девчонка. Пока подруги смеялись, он успел собрать все свои бумаги. Не оглядываясь, почти бегом он добрался до нужного подъезда; там замедлил шаг, перевел дыхание. У самой двери засмотрелся на свое отражение в темном стекле, пригладил рыжие волосы. Вздохнул. Потянул за ручку, вошел.
– В маркетинг, к Петрову, – сообщил он девице за стойкой.
– Знаете, куда? – уточнила девица, рассматривая ярко-вишневые свои ногти. Она никогда не поднимала на него взгляда и поэтому никогда не узнавала.
– Четвертый этаж? – зачем-то спросил он.
Дверь лифта лязгнула, как сытая гильотина. На четвертом этаже прозвенел колокольчик, дверь неохотно уползла в сторону.
– Я акты привез. – Парень выложил на стол перед Петровым стопку скучных документов с печатями. Петров – лысоватый, рыхлый – рассеянно кивнул, взял. Взамен достал из-под вороха бумаг прозрачную папку с мелко напечатанными таблицами.
– Отвезешь Мирскому, Николай Палычу, пусть посмотрит. А вот это пускай подпишет. И пропечатает обязательно.
«Блин, опять через весь город», – подумал курьер.
Петров усмехнулся.
– Знаю, знаю, не любишь. Ладно, занесешь ему – и все, на сегодня свободен. Только дай мне знать, как в руки отдашь.
– Хорошо, – кисло улыбнулся курьер. Петров заметил, пригляделся, прищурил близорукий глаз:
– Постой-ка. Чего грустный такой? А телефон где твой?
– Сняли вчера.
– Да что ты говоришь. Кто? Гопники? – Не дожидаясь ответа, Петров похлопал парня по плечу. – Теперь хрен найдешь, конечно.
«Гопники,– повторил курьер старомодное словечко. – Мать так же называла. Только слова меняются, а дерьмо все то же».
Девчонок на остановке уже не было. В автобусе он уселся на переднее сиденье, чтобы не видеть входящих и выходящих. Прямо над ним светился экран спутникового навигатора. Ехать еще до черта, автоматически отметил курьер. Рядом плюхнулась какая-то старуха, покосилась на него недружелюбно. Он закрыл глаза.
* * *
Я этих гадов навсегда запомнил, будьте уверены. Такие рожи злобные, мерзопакостные. А толку-то. Уже ничего не поделаешь, хоть и обидно до слез. Такие дела.
Интересно, зачем им мой спикер?
Ну, как зачем. Продадут. А перед тем поизучают, пощупают, послушают, если не тупые совсем. Там много есть чего послушать. Музыка моя любимая, сам полгода подбирал (так жалко, сил нет). Книжки, игры, ходилки. Все мои приключения в памяти. Фильмы некоторые увидят – а вот это никому бы показывать не следовало.
Как это можно заблокировать? А никак. Оператор скажет: сам дурак, нужно было заранее коды доступа прописывать. И тест идентификации. Чтобы аппарат не откликался на чужой голос.
А может, он и сам не откликнется, филик-то мой. Вполне возможно, он поумней меня. Не зря их раньше называли по-английски смартами, и сейчас еще взрослые говорят иногда – «smart», или по-старому смартфон. Некрасиво звучит. Как будто сморкаешься, блин. А потом еще их скайперами называли, «skyper», но спикер – это все-таки попроще. Как в той рекламе на евроньюс: «Speaker? It's bigger». Дети их уже попросту спичками зовут. А я назвал свой филиком, он же все-таки филипс, хоть и китайский. Так что мы с ним тезки.
Да, на всякий случай: мое имя – Фил. Или Филипп. Мне скоро семнадцать, и я работаю курьером. Перетаскиваю бумажки с места на место. Как мусорщик. Шеф говорит: «Деловые бумаги летать не должны. Особенно отягощенные печатью. Это вам не ваши визионерские игрушки. Филипп, это я специально для тебя разъясняю».
Петров его назвал педантом. Я сперва не расслышал, даже испугался.
Ладно, скорей всего, это только до осени, а там посмотрим. Вчера мама сказала: если так и дальше пойдет, то придется заканчивать с этой работой. Мало того что спикер сняли, а он полтыщи стоит, – так ведь еще и…
Вот ч-черт, это не они на остановке? Нет, не они. Показалось. А как вздрогнул-то. Даже мурашки по спине.
Так что же это получается, я трус?
Выходит, так.
Я не знаю, что с этим делать. Вчера они меня даже особо не били. Под глазом осталась царапина, вроде галочки такой, как у фирмы «Найк», – отметились, одним словом. Кто-то из этих гадюк, похоже, печатку на пальце носит. Модно у них.
Так вот, я повторяю: бить-то не били, а опозорили вчистую. Да еще от дома в двух шагах. Полночи не спал, ворочался, зубами скрипел. Наутро проснулся, как будто стало полегче. Успокоился. И даже такие подлые мысли в голову стали приходить: вот, думаю, если бы я отмахиваться стал, могли бы и профиль подправить, разве нет? А так вроде и обошлось? Подлые мысли, ублюдочные.
Выхожу завтракать, а мать на меня так печально смотрит, а потом и говорит: подожди немного, купим тебе новый смарт. Получишь зарплату, я денег добавлю, и купим. Тут я окончательно понял: все, нету больше филика, нету друга единственного.