– Так, – присев, вздохнул Денис. – Ты, Машенька, сейчас вылезешь и посмотришь. Если увидишь бородатых дядек с оружием, посчитай их. Ты ведь умеешь считать? – стараясь не обидеть девочку, осторожно спросил он.
– Да, – ответила девочка, – меня бабушка учила.
– Отлично. Вот и сосчитай дядек. Скажешь нам, сколько их. Поняла?
Маша кивнула.
– Может, лучше я? – спросила Малика.
– А если здесь твоя знакомая? Нас закидают «лимонками», и все дела. На девочку внимания не обратят.
– Но видно, что она русская, – вмешался Бабич.
– Выходите, – послышался сверху голос одного из мужчин, – никого нет.
Бабич и Калмыков подошли к выходу.
– Никого, – повторил заглянувший в проход чеченец.
– Пошел я, – бросил Борис и, передернув затвор автомата, начал вылезать.
Денис напряженно смотрел ему вслед.
– Все о’кей, – услышал он.
Денис помог вылезти Маше и сразу выбрался сам. Девушки за ним.
– Спасибо, – буркнул Борис чеченцу в потертом джинсовом костюме.
– Вы не наемники, – неожиданно проговорил тот. – Кто вы? Разведчики?
– Ты просто как электрочайник, – усмехнулся Борис, уткнув ствол автомата ему в живот. – Ты хоть слегка подумал, прежде чем спросить?
– Идрис? – удивленно протянула Малика.
– Значит, ты, – сказал он. – Я не был уверен, иначе бы подошел…
– Кто он? – не спуская глаз с чеченца, спросил Денис.
– С Исой вместе в милиции работал.
– Ты-то при каких сейчас? – подозрительно осматривая его, поинтересовался Бабич. – Был ментом, а сейчас что, в безопаске Басаева или Масхадова пашешь? – Он специально говорил с блатной интонацией. Ему нужно было увидеть реакцию чеченца.
– Кто они? – сунув руку за пазуху, быстро спросил по-чеченски Идрис.
– Друзья, – по-русски, увидев, как русские сделали шаг вперед и направили автоматы на чеченца, ответила Малика. – А ты сейчас на чьей стороне?
– Зачем ты так, женщина? – недовольно по-русски спросил чеченец. – Я не бродячая собака, из стаи в стаю не перебегаю.
– Значит, свой, – усмехнулся Борис. – Тогда вот что – сможешь вывести нас из Грозного? А то чувствую, застряли мы в столице вашей мятежной республики.
– Мне тоже надо уходить, – сказал Идрис. – Я свою работу выполнил. У вас документы есть?
– Во, – вспомнил Бабич и достал справку заместителя начальника отдела снабжения народного ополчения. – Только фотку сменить.
– Откуда это у тебя? – удивился чеченец. – Аваев. Он же верный пес Масхадова. Чапаева сейчас взяли сотрудники ФСБ, он возглавлял отдел по снабжению. Аваева назначили…
– Стоп! – остановил его Денис. – Какой такой Чапаев? Василий, который в Урале утонул?
– Начальник снабжения армии Ичкерии, – ответила Малика, – Василий Чапаев.
– Ни хрена себе! Но черт с ним, с однофамильцем и тезкой легендарного комдива. Подойдет эта хреновина? Фотку переклеить, и все дела. Вообще-то этого Аваева по физии, наверное, знают.
– Откуда у тебя его документ? – повторил вопрос Идрис.
– Он убил его, – ответила за Бабича Малика.
– Делов-то, – буркнул Бабич, – завхоза завалил. Если бы Басаева или Масхадова…
– Он расстреливал русских, – сказал Идрис. – С самого начала с ваххабитами. Поставлял оружие и взрывчатку…
– Выходит, правильно я его приголубил, – усмехнулся Бабич. – Значит, ты наш человек. Как лучше выбраться? И вообще обрисуй обстановку. Где наши? Может, уже Чечню оккупировали всю и только Грозный держится?
– Мне нужны деньги, – улыбаясь, проговорил плотный чеченец, – а амнистия или прощение – нет. Двадцать пять тысяч, и они твои. Правда, за безопасность при перевозке я не ручаюсь.
– Хорошо, – согласился мужчина с короткой бородкой. – Сегодня вечером я привезу деньги. Но я бы хотел увидеть их.
– Понимаю. Олим, покажи гостю пленных.
Рослый парень с автоматом на шее шагнул к ведущей в подвал двери.
– Видел? – мотнул головой на дверь лежавший на рваном байковом одеяле Александр. – Смотрел кто-то. Чего они хотят?
– Узнаем, – отозвался Юрий. – Насколько я помню, на нас просто так ни разу не смотрели. Или везут куда, или бьют, как по грушам.
Дверь открылась. Вошел боевик, остановился у двери, что-то жуя, уставился на русских. Парни молча смотрели на него. В открытую дверь скользнула женщина в черном, поставила у стенки кувшин и тут же вышла, боевик за ней. Дверь захлопнулась, парни услышали звук задвигаемого засова.
Александр с трудом поднялся и взял кувшин.
– Молоко, – удивился он и отпил. – Холодное.
– За это отдельная плата, – усмехнулся плотный.
– Я понимаю, – кивнул человек с короткой бородкой.
– Вечером жду до двенадцати. Потом отдаю другим.
– Я понял и это.
Николай открыл глаза и, подрагивая от холода, привстал. Посмотрел на лежавшего рядом Антона:
– Художник, живой?
– Пока да. Замерз здорово. И кажется, температура. – Он потрогал лоб. – Точно, приболел. Знаешь, зря ты остался. Вдвоем мы наверняка пропадем. Или снова к этим попадем, или просто подохнем. Уходи, – чуть слышно добавил Антон. – Спасибо и прощай.
– Да куда же я пойду? Сначала – да, ушел бы. Да и то только потому, что боялся с тобой не уйти от духов. Сейчас мы вроде прилично ушли оттуда. Правда, куда идем, хрен его знает.
– На север, – сказал Антон. – Где корни у деревьев тоньше, там север. Обычно по листве определяют – где листва гуще, там юг. Но здесь все деревья большие. А по корням точно не ошибешься. Я этому в школе выживания научился.
– Вообще-то да, – вспомнил и Морозов. – Мы же в школе это проходили. Ну, положим, точно на север мы, может, и не идем, но что двигаемся в северную сторону, это верно. Жрать хочется. Давай хоть воды попьем, там ручей есть.
Он, прихрамывая, доковылял до узкого быстрого ручья. Осторожно, стараясь не сгибать больную ногу, присел, но не удержался и упал на бок. Коротко простонал. Отпив воды, хотел встать, но вдруг тесно прижался к камню. Антон увидел это и тоже сжался. И тут они услышали собачий лай. Антон выругался. Лай быстро приближался. Николай схватил камень и занес над головой. К нему бежала большая лохматая собака.
– Ты! – неожиданно закричал поднявшийся Антон. – Псина! Ко мне!
И тут они услышали громкий голос. Собака остановилась метрах в трех от Николая. Он облизнул сразу пересохшие губы. Увидел бегущего мужчину с винтовкой в руках.
– Дух, – выдохнул Николай. – Хрен тебе! – закричал он. – Стреляй, гнида! Хрен дамся! – Парень крепче сжал камень.