– А если они только Юрку Ирова будут искать? – задал мучивший его вопрос Михаил. – Ведь тот все оплатил и…
– Они будут искать обоих.
– А получится?
– Посмотрим.
– Ничего люди, – вполголоса проговорил Илья, – встречают как родных. Только вот обниматься привычка…
– У каждого народа свои традиции, – перебил его Денис. – У нас тоже после долгой встречи обнимаются. Забыл?…
– Да все нормально. Ничего штучка! – Илья достал из брезента ручной пулемет. – Правда, тяжеловат малость, но это хорошо. В Чечне, говорят, такими духи пользуются. Переделанный из танкового. Классная штука! – Положив пулемет на стол, взвесил на руке «лимонку». – Это наша, по Афгану помню. А ты чего себе эту пукалку выбрал? Винторез неплохой, но сейчас, говорят, намного лучше есть. И по прицелу, и по убойности, и по дальности.
– С ней я как с родной. – Калмыков передернул затвор СВД. – Еще с отцом на охоту почти с такой же хаживал. Магазин на десять. Калибр семь шестьдесят два. Прицельная дальность тысяча двести метров. Вес четыре килограмма с небольшим. Очень неприхотлива, грязи не боится и воды тоже. К современным приспосабливаться надо, а здесь ставь оптический и шмаляй. Раз десять выстрелю, и все. Попался дух на мушку, пусть Аллаху молится. Только не успеет! – Он усмехнулся. – А ты где успел такие ручники узнать? Это же облегченный танковый.
– Ручник – все равно какой. Главное, чтоб патроны были и бил точно. И пробойная сила чтоб была на уровне. А то некоторые современные, даже наши, российские, броники не пробивают.
– «Лимонки» зачем заказывал? Ведь шум нам не особо нужен. Бабич помнишь, как говорил – желательно работать втихую.
– Для себя, чтоб этим ваххабитам не попасться. Застрелиться я не смогу, уж больно жизнь люблю. Да и не интересно это. Шарахнешь себя, и все. С «лимонкой» и себя сделаешь, и еще, может, пару-тройку с собой утащишь. А стреляться не смогу. И нож себе всадить тоже не получится.
– Умирать – так весело! – Денис рассмеялся.
Иса, собирая АКМ, посмотрел на Богатыря и тоже улыбнулся.
– Так, мужики! – вошел Борис. – Утром, часиков в пять, тронемся. Но вот что, – строго предупредил он, – в бой с грузинскими пограничниками не вступать. Если уж плотно на хвост сядут, бить по конечностям.
– Ага! – насмешливо согласился Илья. – Они будут нас расстреливать, а мы будем им в ножки и ручки целиться. Если заваруха начнется, я буду шмалять как придется.
– Понятное дело, – согласился Денис. – На войне как на войне. Не будем же мы им кричать, что мы хорошие ребята. Да и что за проводник у нас будет, если мы на пограничников нарваться можем. Сейчас, говорят, граница в Чечню открыта по-зеленому, только плати. Но если уж коснется…
– Повторяю, – шлепнув себя по кончику носа, недовольно бросил Бабич, – по пограничникам не стрелять! Если уж дело дойдет до боя – тогда понятно. А так, если просто стычка, на поражение не бить.
– Как получится, – равнодушно отозвался Илья. – Я свою башку просто так подставлять не буду. Мне еще баксы получить надо будет. Так, – он посмотрел на часы, – надо заваливаться. А то завтра, я чувствую, придется нелегко. Давненько я с оружием не хаживал. – Он улыбнулся.
– Нож есть у каждого, – буркнул Бабич. – Вот это тоже каждому. – Он выложил на стол ТТ с удлиненными глушителями стволами. – При переходе границы, да и в дальнейшем, желательно использовать их. Если, конечно, не ввяжемся в крупную бойню.
– Ясное дело, – согласился Илья. Взял пистолет и, выщелкнув обойму, посчитал патроны. – А запаски есть?
Бабич молча добавил шесть обойм.
– По две на каждого. Фляжки наполните водой. Как обувь – расходили?
– Все нормально, – кивнул Денис. – Правильно сказал, чтоб мы сразу обулись. Сейчас ноги уже привыкли…
– У каждого есть аптечка? – спросил Бабич. – Ее положите в правый карман брюк. Твои финки, – он взглянул на Дениса, – под штанину на правой ноге. Пистолеты – в правой руке у каждого. Остальное оружие за плечами. И еще это – в ранцы. – Он положил на стол три пакета.
Удивленно переглянувшись, Илья и Денис развернули белые пакеты. Там оказались маскировочные костюмы и носки-чехлы для маскировки обуви.
– На кой хрен? – удивился Илья.
– Скоро зима, – объяснил Борис. – Мы должны быть готовы ко всему. Как окажемся в Чечне, переоденемся в американский камуфляж. Боевики все в таком ходят. На юге Ичкерии нарваться на русских сейчас невозможно. Границу с Грузией и Азербайджаном наши пограничники не охраняют. Отсюда боевики и получают продовольствие, оружие и пополнение в живой силе. Если раньше через Ингушетию и Дагестан можно было, то сейчас там «санитарная зона». Кончилась их лавочка с беспрепятственным проходом. Если и Грузию с Азербайджаном перекроют, хана им придет. Но это значит, в Чечню введут войска. И тогда полномасштабная война. Этих духов здесь полным-полно, и вооружение у них на уровне.
– Привет, мужики! – войдя, кивнул молодой мужчина с черной бородкой и пышными усами. – Значит, вы идете?
Вошедший следом Леван остановился у двери.
– Значит, мы, – усмехнулся Илья.
– Ты – чеченец, – проводник остановил свой взгляд на Исе, – почему сам не ведешь?
– Если бы он мог, – ответил Леван, – то с тобой бы договариваться не стали.
– Выходим в четыре тридцать, – сказал проводник. – В это время вы должны быть на месте. Отсюда выйдете в четыре. Ехать двадцать минут. Там все дела сделаем – и вперед. Выходим в четыре тридцать, – повторил он и вышел.
– Серьезный мужик! – усмехнулся Илья.
– Это и дело серьезное, – без улыбки сказал Бабич.
– А что за все дела? – спросил Калмыков.
– Нужно будет приладить снаряжение и оружие, чтоб было удобно и не постукивало, – ответил Леван, – сходить в туалет, покурить, если кто курит. Потому что при переходе времени на туалет и перекур не будет.
– Ясно, – кивнул Денис.
– Сейчас наденьте и подгоните камуфляж, – посоветовал Борис, – чтобы там время не терять. Спать ложимся через час. Чтобы привыкнуть к экипировке, каждый будет ходить со своим багажом и оружием.
Илья, понимающе кивнув, одобрительно и с уважением заметил:
– Знаешь ты дело!
– Не знал бы, – отрезал Борис, – сидел бы дома!
– Вот здесь, – указал авторучкой на крупномасштабной карте пожилой грузин.
– Время? – кивнул стоявший рядом с ним молодой усатый мужчина в горном камуфляже.
– В четыре тридцать.
– Пятеро, – пробормотал молодой. – В четыре тридцать. Пойдут тихо?
– Очень тихо.
– Когда назад?
– Об этом сообщим.
Молодой кивнул и выжидательно посмотрел на пожилого.