– Ты прав, я не буду убивать тебя сейчас. Скорая смерть – слишком дорогой подарок. – Растрескавшиеся губы Джикса скривились в отвратительной усмешке. – Разве ты не понял? Явгмот ничем не поможет ни тебе, ни мне. Ты будешь умирать очень долго, корчась в невыносимых муках. Так долго, что смерть будет для тебя желанным избавлением. Еще при жизни ты познаешь ад, как познали его мои соплеменники там, в нижнем мире. Явгмот будет продлевать твою агонию. Я хочу только одного: чтобы ты дожил до того дня, когда мы выйдем на поверхность и разрушим ваш сусально-розовый рай.
Гласиан оцепенел. Этот прокаженный даже не знал, как близок к правде. Джикс сполз с груди Изобретателя и уже развернулся к своей кровати, но вдруг обернулся и показал сжатый кулак.
– Не вздумай поднимать тревогу, понял?
– Ты никогда не выйдешь из города. Живым тебя не увидят в твоих пещерах.
– Я знаю все пути вниз, – отозвался Джикс. – И я знаю все пути наверх.
Конечно, Гласиан попытался позвать на помощь, но 6ыл слишком слаб. Из его передавленного горла вырывались лишь хриплый свист и клокотание. Никто его не услышал.
Халцион больше не внимал своему гению. Совсем другой человек был теперь в центре внимания обывателей.
* * *
Увенчанное тяжелым куполом из серого камня, угрюмое восьмиугольное здание Дворца Советов в течение столетия было самым высоким в Халционе. Возведенное на самой вершине вулкана, оно горделиво взирало вниз, словно осознавая свое превосходство перед остальными городскими постройками. С первого же взгляда на это громоздкое, перегруженное деталями строение, становилось ясно, что возводилось оно не по проекту Ребекки.
Явгмот стоял в центре огромного зала. Совет Старейшин обсуждал ситуацию с Гласианом. Представители восьми городов-государств Империи Транов заняли свои места на возвышениях под каждым трансептом Дворца. Самые крупные города-государства, Халцион и Ньорон, были представлены тридцатью старейшинами, остальные делегации не были такими многочисленными.
За центральным подиумом, образованным скрещением двух широких лестниц, теснились руководители разного уровня: вожди, лидеры кланов, пророки, провидцы, гении. Если бы не лепра, Гласиан занял бы место среди двадцати последних.
– Я категорически с вами не согласна, – отвечала Ребекка на замечание одного из старейшин. Архитектор поднялась со своего места и подошла к Явгмоту, словно защищая его. – Это касается не только жителей столицы. Изобретения моего мужа Гласиана изучаются и используются по всей стране. Именно они продвинули нас по пути прогресса. Сама идея использования силовых камней принадлежит ему, но и это не главное. Главное заключается в том, что благополучие наших городов-государств напрямую зависит от технологий, связанных с использованием этих камней. И если мы откажемся от подобных технологий, наши города, а значит и всю Империю, ждет крах. Поверьте, это – не преувеличение и не красивая метафора.
Председатель собрания поправил складки широкой серой мантии и повернул скрытое маской лицо к худой высокой женщине, старейшине из Лозанона:
– Ваше мнение?
– Насколько я знаю, у нас нет достоверных данных о том, что лепра затронула кого-либо из граждан страны, кроме вашего мужа и этих отбросов из пещер. Действительно, источник болезни вашего супруга находится под землей, но не в самом городе. Почему бы просто-напросто не удвоить число стражников, охраняющих вход в пещеры, и временно не отменить право навещать родных в подземелье, пока… болезнь сама себя не исчерпает?
Ребекка вскинула голову и приготовилась ответить, но Явгмот опередил ее:
– На пути в Халцион я лично встречал следы этого заболевания в трех городах и еще в четырех слышал об этом несчастье.
– Но всегда среди черни, – перебила Явгмота старейшина из Лозанона. – Всегда среди остронуждающихся…
– Нет, – резко оборвал ее целитель. – Я зафиксировал шесть случаев заболевания среди обывателей Халциона, среди тех, кто никогда не имел контактов с неприкасаемыми. И это при том, что еще не проводилось массового обследования населения. Находясь в Пещерах Проклятых, я проследил динамику развития болезни и выявил все – начальные и конечные – признаки этого недуга. По сути дела, я могу предположить, что среди почти четырехсот человек, собравшихся здесь, десять заражены, но не знают об этом.
Слова Явгмота произвели сильное впечатление на слушателей. Все присутствующие разом заговорили, некоторые повскакивали со своих мест.
Председательствующий поднялся с кресла, призывая к молчанию. Стражники в дверях заметно напряглись, ожидая приказа восстановить порядок, но этого не потребовалось. Через минуту в зале вновь воцарилась тишина, и ведущий заседание предоставил слово старейшине из Чигнона, дородному представительному мужчине, пользующемуся всеобщим уважением и хорошо владеющему ораторским искусством.
– Согласен, подобные заявления носят тревожный характер. Но кто их делает? Явгмот, человек, три года назад объявленный врагом государства и изгнанный к прокаженным. Тот, кто проповедует евгенические идеи, не признанные большинством горожан. – Мужчина повернулся к Явгмоту: – Почему мы должны прислушаться к твоим словам и поверить, что ты перестал быть нашим врагом и стал нашим другом?
– Вы вольны не верить мне, – спокойно ответил опальный эскулап. – Что ж, у вас есть возможность самим сделать выводы. Я лишь предлагаю сформировать группу врачевателей и ученых, которые изучат результаты моих исследователей. Если предоставленных мною материалов окажется недостаточно, пусть они сами проведут независимые тесты и огласят решение перед высокочтимым собранием. Тех, кто убедится в моей правоте, я приглашаю к сотрудничеству. Уверен, наша совместная работа принесет много пользы городу и всей Империи.
В дискуссию вступил старейшина из Ньорона:
– Ваши письменные доклады содержат не только просьбу о создании комиссии наблюдателей. Вы просите предоставить вам оборудование, удобную лабораторию, право обследовать горожан…
– Не имея всего этого, я не смогу доказать реальности угрозы распространения заболевания! – с явным раздражением воскликнул Явгмот, вскинув руки, слов но умоляя понять его. – Возможно, Ребекка и поторопилась, сказав, что перед нами стоит вопрос общественного здоровья, а не здоровья одного человека. Но, в конце концов, вспомните, как много сделал Гласиан для государства и народа! Необходимо оснастить соответствующим образом хотя бы один лазарет-лабораторию, где исследователи смогли бы сделать все возможное, чтобы найти лекарство от лепры. Неужели вы не позаботитесь о гении Империи, о Гласиане?
Председатель собрания обернулся к старейшине Халциона, статной женщине в красной мантии, нетерпеливо переминающейся с ноги на ногу возле центрального подиума, и сделал приглашающий жест.
Поднявшись на возвышение, она обвела присутствующих взглядом своих огромных влажных глаз и достала из кармана мантии конверт.