Внезапно в дальнем темном конце пещеры послышался скрежет, массивные каменные плиты отъехали в сторону, открывая взорам холодную черноту. Замершая было толпа ринулась в открывшийся проем.
– Путь открыт. Я ваш путь. Примите меня и войдите в рай.
И они сделали это. Каждое существо открыло свое сердце, свою душу и впустило Явгмота. Страх отступил. Они больше не были одинокими, ведь теперь в каждом из них поселился бог. И все они стали единым народом, народом Явгмота.
* * *
– Стойте. – Ребекка ухватилась за край капсулы с телом мужа. Гоблины остановились. – Стойте. Подождите, пока проход освободится. Не стоит тащить его сквозь такую давку.
В отличие от гоблинов, Ребекка вовсе не спешила попасть в Фирексию, надеясь, что смертоносное облако настигнет ее прямо в тоннеле.
– Откройте ее.
Маленькие уродцы в недоумении подняли глаза.
– Нет времени. Надо бежать, – невнятно прохрипел один из гоблинов.
– Откройте, – настаивала женщина, – я хочу видеть своего мужа.
Недовольно ворча и хмурясь, гоблины подчинились. Волосатые, покрытые мелкими посверкивающими чешуйками лапы уверенно двигались в темноте. Глядя на их ловкие движения, Ребекка думала о том, что ей помогали очень добрые, чуткие создания, намного более сильные духом, чем большинство людей, которых она когда-либо встречала. И намного более сообразительные. Они понимали ее мужа, подчас даже лучше, чем она сама. -«Мои гоблины», – говорил Гласиан тем же тоном, каким он произносил «мои друзья».
Когти сковырнули плотно закрытую крышку. Капсула открылась. Ребекка склонилась над телом мужа заранее зная, что увидит. Гласиан лежал неподвижно. Так же неподвижно рядом замер дыхательный аппарат. Она коснулась тела и почувствовала, что оно было таким же холодным, как камни в этой пещере. Пальцы скользнули по бледной коже, коснулись навечно сжатых от боли почти прозрачных век. Слезы потекли по ее щекам, когда она поцеловала бескровные губы. Ребекка вдруг поняла, что не делала этого с того самого дня, как в ее жизни впервые появился Явгмот.
– Мастер Гласиан, – жалостно проскулил один из гоблинов, дергая хозяина за похолодевшую ногу, – мастер Гласиан!
– Слишком поздно, – опустошенно проговорила Ребекка.
– Ау-у-у-у-у – выл гоблин, – ау-у-у-у-у… Он был хорошим человеком…
– Его заманили в ловушку, – кивала женщина, – многие годы он томился в ней, пока агония не испепелила его.
– Слишком поздно, хозяин, слишком поздно…
– Но не для нас, – пропищал самый младший из помощников. – Оставим его здесь. Мы можем идти.
– Да, – согласилась Ребекка. – Оставьте его и уходите.
Молодое создание подпрыгнуло и умчалось в темноту. Двое других низко поклонились в знак уважения и последовали за ним. Последний, самый старый из всех немного помедлил:
– Вы идете?
Ребекка покачала головой. Печально кивнув, гоблин повернулся, чтобы уйти, и вскоре присоединился к потоку беженцев. Она проводила его взглядом и подумала, что вот наконец-то остается в одиночестве. И теперь уже навсегда.
* * *
Путь к Пещерам Проклятых оказался труден и извилист. Было мало света и много смерти. Люди срывались с утесов и разбивали головы о сталактиты. Задние в нетерпении напирали на идущих впереди. Те, кто возглавлял колонну, умирали, а их тела устилали дорогу остальным. Наконец они достигли самого дна Пещер Проклятых. Городские стражники встретили колонну беженцев. Как они были прекрасны в своих серебристых доспехах, как спокойны и величественны! Люди поняли: теперь путь свободен. Никто больше не погибнет, В огромной пещере, где раньше располагался лазарет, не осталось и следа от уныния и проказы. Санитары Явгмота вычистили ее до блеска. По обеим сторонам приветливо мерцающего портала замерли насекомоподобные механизмы.
В толпе послышались смех и радостные возгласы. Вначале тихо и неуверенно, а затем все громче зазвучала древняя песня, рассказывающая о создании Империи, о прекрасной и щедрой земле, ожидающей тех, кто был достаточно смел, чтобы ступить на нее.
Через портал лился яркий свет. Те, кто прибыл в первых рядах, могли рассмотреть между покачивающимися шлемами стражников зелень лесов, просторы равнин, вершины гор и даже изящные силуэты городских крыш – все, что обещал новый бог. Песня зазвучала громче.
Наконец они ворвались в солнечный день нового мира. Широкая дорога вела в прекрасный город. По обеим сторонам стояли стражники. Линия их серебристых доспехов простиралась от самого портала до кромки нижнего леса. За их спинами замерли другие существа. Казалось, их кирасы тоже сделаны из металла, но он очень напоминал кость. Да и сверху костяные доспехи покрывала серая толстая кожа. Кроме этого, новые граждане смогли разглядеть вживленные в тела воинов рога и когти, клыки и гребни, стальные пики и острые лезвия, выпирающие из гноящихся ран.
Песня замерла на устах беженцев. Некоторые пытались повернуть вспять. Сзади напирали, пытаясь разглядеть обещанный рай, толкали одумавшихся обратно.
А прямо посреди дороги в окружении своих «усовершенствованных» подданных стоял Явгмот. Новый бог широко распахнул объятия:
– Добро пожаловать, дети мои! Добро пожаловать в Фирексию!
Ребекка осталась одна. С мертвыми, такими как Гласиан, и с умирающими, такими как она сама. По мере того как внизу затихал шум убегающей толпы, наверху нарастал глухой тяжелый гул. Сотни миллионов тонн горных пород перемалывались в крупинки песка, а они взрывались, превращаясь в легкую пыль. Жизнь проваливалась в бездну смерти. Гибель неумолимо приближалась.
– Скоро оно пережует наши кости, Гласиан, – обреченно прошептала Ребекка. – Превратит нас в ничто… и мы больше никогда не будем одни… – Женщина ласково погладила супруга и вдруг почувствовала тепло. К горлу подкатил ком, надежда резанула сердце: – Не может быть…
Не веря самой себе, Ребекка продолжала исследовать тело Гласиана. Грудь, руки, шея, все было холодным. Под кожей не билась ни одна жилка… А вот живот там, где был разрез, стал горячим.
– Что это?
Откинув покрывало, она увидела под истончившейся высохшей кожей два светящихся бугорка, по форме напоминающих расколотое сердце. Глаза Ребекки уже достаточно привыкли к темноте. Пошарив в капсуле, она нашла закрытый лоток с инструментами, в котором оказалось три скальпеля. Выбрав самый маленький, женщина стиснула его в пальцах так, что побелели ногти, и, дрожа от страха и нетерпения, вскрыла светящийся бугорок.
– Боже…
Сухая кожа разошлась в стороны, словно лопнул перезрелый стручок фасоли. Из разреза выкатились два кристалла, каждый размером с кулак. Оба слабо светились красным, под обоими растекались лужицы темной густой крови. Ребекка завернула камни в белую ткань.