– Да так, проветрились, – ответила я, опережая Щитов. Не знаю почему, но сейчас мне не хотелось ему рассказывать, куда именно мы ходили гулять.
– Какие планы на сегодня?
– Хотела Сиэнре навестить, но, наверно, теперь уже не сегодня. А так – никаких.
Мэтт вроде засомневался: то ли ему со мной побыть, то ли уйти.
– А ты торопишься куда-то?
– Да нет…
– Оставайся с нами, пообедаем. – Я боялась, что, если отпущу Мэтта, он снова отправится к ней. – Заодно поможешь мне тут с одним делом.
Гвальд, по-моему, испугался того же:
– Может, мы с тобой поменяемся? Сегодня ты подежуришь, а завтра я.
– Как хочешь, – ответил Мэтт таким тоном, будто ему предлагают провести день в обществе людоеда, а не королевы Хорверка.
Гвальд сразу же испарился – надо полагать, побежал к Чинтах проверять, благосклонна ли она к нему.
Тиро устроился в кресле и начал меланхолично подкручивать колки лайноры, изредка касаясь струн. Лениво насвистел одну песенку, потом другую, взял три-четыре аккорда и наконец, с любопытством взглянув на насупленного Мэтта, негромко спросил:
– У тебя все в порядке?
– А что у меня может быть не в порядке? – Мэтт взглянул исподлобья.
– Ну уж не знаю. Только что-то у тебя набекрень, – с широкой улыбкой сообщил Тиро.
– С чего ты взял?
– В трезвом уме я бы не стал с самого утра дихр пить. От него, между прочим, в сон клонит, а тебе еще королеву охранять. Нечего было с Гвальдом меняться!
Я так вовсе не считала, но Тиро пытался как-то подначить Мэтта, вывести его из хмурого состояния, и это ему наконец удалось. Мэтт расшевелился: подошел к креслу, лукаво посматривая на Тиро. Наклонился к инструменту, легонько провел по струнам лайноры – та пропела в ответ что-то фривольное.
– У меня от него мозги на место встают, – сообщил Мэтт доверительно.
– Вот видишь, – не утерпел Тиро, – сам признаешься!
– Мальчики, не ссорьтесь, – властно произнесла я. – Мэтт, смотри, если плохо себя чувствуешь…
Мне вдруг стало стыдно. А вдруг он действительно собирался снова к Чинтах? С какой стати я его буду удерживать?
– Сговорились вы, что ли? – пробормотал он. – Не выспался я.
– Ладно, тогда бренчать не буду. – Тиро отложил инструмент. – Пойду учебное пособие помучаю.
Вот мы снова остались с Мэттом вдвоем.
– Слушай, а к Рабрану-то ты идешь? – внезапно спросил он, устраиваясь в своем любимом кресле с книжкой в руках.
– Не собиралась… А разве я тебе говорила о его приглашении?
– Да. То есть нет, – стушевался Щит.
– А ты, как и Стради, любопытненький, – догадалась я. – Приглашение прочел? – Я кивнула на стол.
– Ну да, – признал он извиняющимся тоном.
– Если бы меня туда вместе с вами позвали… А так – как я одна пойду? – Я посмотрела на Мэтта: вдруг предложит забежать туда вместе? Но он промолчал. – С другой стороны, ни с того ни с сего отказывать тоже некрасиво… Скажу, что слегка простудилась, когда каталась на Гнилом Зубе, – усмехнулась я.
– Можно и так. Но ты точно не хочешь туда идти? – Мэтт пытливо всматривался в меня. О чем он сейчас думает, интересно?
– Ну не то чтобы совсем не хочу… – Я подсела к столику. – С одной стороны, все вокруг меня уверяют, что Рабран – отличный парень и подвохом тут и не пахнет. А с другой, мне кажется, это может быть какая-то новая игра заговорщиков. – Я вздохнула. – Уже и ответ ему приготовила. – Я сунула Мэтти в руки лист пергамена. – Почитай вот.
Пока Мэтт читал, выражение его лица менялось на глазах. Окончательно насупившись, он вернул мне листок.
«Опять неприятности, – подумала я. – Пять строк, и снова ссора».
– И все же при чем тут Гнилой Зуб?
– Ну надо же было мне придумать какой-то повод. А на Гнилом Зубе меня, то есть тебя, видели.
– А ты не могла бы просто написать, что простудилась?
– Могла, но так звучит убедительнее.
– Напиши, что простудилась, и все. Безо всяких зубов.
– Что-то я снова не могу понять. – Я уперла руки в бока. – Ты опять мне приказываешь? Мы опять будем ссориться? Я уберу из записки этот треклятый, отвратительный, мерзкий Гнилой Зуб. Но сначала ты все же объяснишь мне, почему я должна это сделать.
– Фиона, не становись в позу!
– Поздно. Я уже встала. – Я сделала вид, будто у меня в руках шпага и я собираюсь проткнуть Мэтта. Фехтование, между прочим, мне давалось легко, хотя и занималась я им всего-то месяца два. Главная проблема была в том, что противнику всегда слишком быстро удавалось вывести меня из себя…
Нет, надо остыть.
– Ну шучу я, шучу. В позу не становлюсь и в шахту не прыгаю. – Я сделала пируэт и обвела кончиком воображаемой шпаги вокруг запястья Мэтта. – Но ты все же объясни… если можешь. – Наверно, моя просьба прозвучала как-то не так: жалко, неуверенно. – Что там произошло? Разве есть связь между заговорщиками и Днем терпения какого-то Рабрана?
– Ты хочешь честно-честно?
– Да! Честно-честно!
– Ладно, – с усилием произнес Щит. – Только не обижайся… Откровенно говоря, я думал, что ты… что если вдруг… – Он покраснел. – В общем, что с помощью этого самого Зуба ты в письме можешь подать заговорщикам какой-то знак.
– Я? – Сказать, что я опешила, – значит не сказать ничего. – Зачем?
Мэтт не двигался, молчал, краснея все сильней.
– Ты… Ты подозреваешь меня? Опять?!
Я вскочила со стула и тут же снова села. Так, он молчит. Значит, моя догадка верна. Сглотнуть, еще раз. Главное, чтобы не брызнули слезы.
– Фиона! – Мэтт наконец вышел из своего ступора и кинулся ко мне. Сжал мою руку так, что хрустнули кости.
– Больно же!
– Прости, пожалуйста! В смысле за все прости, пожалуйста! Ну дурак я, дурак. Глупости всякие в голову лезут. Я тебя нисколечко не подозреваю. Просто я все проверяю. И Лимбит меня учил, что всегда надо проверять… Друзей в первую очередь… Мы же договорились доверять друг другу! – непоследовательно закончил он свою тираду.
– Вот и доверяй! – Я просто пылала гневом. Хорошо, хоть снова дневник не попросил почитать!
– Ты же хотела честно – вот я и ответил, как мог, – признался Щит, усаживаясь обратно в кресло.
– А кто такой этот твой Лимбит? – подозрительно поинтересовалась я. – Что-то не припоминаю такого имени…
– Вот видишь – и ты меня подозреваешь: я ведь со всякими неизвестными лимбитами вожусь. – По-видимому, Мэтт решил пошутить. Да, не всегда у него это получается.