— Вы позволите, святой отец?
Ничуть не смущаясь, тен Зерхос разложил на ближайшем надгробии подробную карту Трумарита, накрыв ею витиеватую эпитафию одного из влиятельных купеческих старшин.
— Где мы сейчас?
— Вот здесь. — Старик дотронулся пальцем до значка храма.
Губы тен Зерхоса зашевелились.
У ворот храма появился тонкий голубой ручеек и, петляя, неторопливо заструился по городу, покуда не уперся в одно из зданий. Прикрыв глаза, Вестник коснулся его рукой.
— Вы знаете пекарню Истана-булочника?
«Дева всемогущая, неужели Лентал прячется в пекарне?» — чуть было не воскликнул Астальт, но вовремя себя сдержал. Возможно, тен Зерхос только того и ждет, чтобы, снисходительно улыбнувшись…
— Святой отец, — улыбнулся Вестник, но не снисходительно, а скорее печально. — Вот вы бы хотели оказаться на моем месте? В Трумарите, Вестником, но с моим рангом?
— Н-нет, — Астальт слегка запнулся. — Нет, не хотел бы, монсеньор.
— Вот и я не хотел, — кивнул Лаон. — Поэтому давайте договоримся: я ни о чем не стану вам рассказывать. Ни сейчас, ни потом. Знакомство с такими людьми, как я, — пусть это прозвучит несколько высокопарно — не способствует спокойному сну окружающих.
«Знал бы еще настоятель, — подумал он про себя, — что я представляю здесь не синклит, а лангер. Причем ту его часть, о которой многие предпочитают не вспоминать, даже встречаясь со мной в Альдомире».
— Согласен. — Настороженность настоятеля улетучилась. — Значит, пекарня на улице Заплетающихся Башмаков… Не самая респектабельная, как вы можете догадаться, улица. Но в соседнем с Истаном доме живет один из наших послушников… Да, монсеньор, я надеюсь, братья не откажутся от обеда?
— Разве что от ужина, — усмехнулся тен Зерхос. — А сейчас мы будем благодарны, если вы отведете нам свободные покои и позовете этого послушника. Как, кстати, его зовут?
— Уло, монсеньор.
— Вы давно его знаете? — быстро спросил один из вновь прибывших — небрежно выбритый усталый мужичок, напомнивший Астальту ленталовских посетителей.
— Тебя что-то смущает, Чагги? — обернулся к нему тен Зерхос.
— Секундочку. — Чагги развязал объемистый кожаный чехол на поясе, вынул из него перевязанные тесьмой свитки и принялся раздумчиво их перебирать.
Остальные терпеливо ждали. Настоятель мысленно позавидовал дисциплине и выдержке людей Вестника — ни один даже не шелохнулся.
— Думаю, да, — объявил наконец Чагги. — Если это тот же Уло, с которым Орден сталкивался четыре года назад в Мессаре. Простите, господин настоятель, а как выглядит этот ваш послушник?
— Лет пятидесяти, на голове короткий седоватый ежик… — начал припоминать Астальт.
— На боли в левой руке не жалуется?
— Я бы не сказал. Видите ли, многие, попадая в храм, первым делом стараются излечиться от всяческих хворей. Но Уло… Нет, не припоминаю.
— Если мне будет дозволено сказать… — подал голос державшийся за спиной настоятеля служка.
— Конечно, конечно, друг мой.
— Вы как-то поручили Уло зажечь свечи перед алтарем…
— Может быть, и?..
— Меня тогда что-то смутило в том, как он передвигался. Но теперь… Я уверен, что левая рука у него почти не действует.
— И на кого же мы наткнулись, Чагги? — поторопил своего человека тен Зерхос.
— Ничего особенного, мелкая сошка. Если помнишь, это он пытался оклеветать Нарлана на Ахтарских островах.
— Что-то такое было, — задумался Лаон. — Пожалуй, все равно разумнее будет вызвать его сюда. Под каким-нибудь предлогом. Просто чтобы не путался под ногами.
— Воля ваша, монсеньор, — согласился настоятель. Он не чувствовал себя виноватым: Дева не примет обет от врага, а послушником имеет право стать любой желающий. Но все же… — И обещаю, что впредь этот Уло не посмеет переступить порог моего храма.
— Наоборот, святой отец, ровно наоборот, — усмехнулся тен Зерхос. — Поручайте ему все более ответственные дела, подводите понемногу к мысли, что он уже достоин принести Обет. А наши люди за ним присмотрят.
— Но он…
— Вынужден вас расстроить, святой отец, он действительно давным-давно служит совсем другой богине. И неплохо служит, надо сказать. Однако нам это будет только на руку.
— Будем считать, что вам виднее, — покачал головой старик. — Чем еще я могу помочь?
— Вы знаете некоего господина Хорги?
— Я? — изумился Астальт. — Несомненно. Но откуда его знаете вы?
— Он некогда продал моей матушке дивный палладиевый подсвечник, — с готовностью объяснил тен Зерхос. — И, прознав, что я отправляюсь в Трумарит, она поручила мне выяснить, нельзя ли к нему приобрести пару.
— Понимаю, — усмехнулся настоятель, покосившись на служку. — Если вы хотите с ним повидаться, я сей же час приглашу его к себе.
— Я был бы не против. Да, кроме почтенного господина Хорги нам еще понадобятся две крепкие веревки, масло и… Прошу прощения, святой отец, но нет ли у вас на примете какого-нибудь человечка, который легко управлялся бы с замками?
— Если это касается господина Лентала…
— Разумеется, святой отец.
— В тот день, когда он исчез, приходил один посетитель. Куда-То-Вниз, если это прозвище о чем-то вам говорит.
— А должно? — Лаон переглянулся со своими людьми.
— Я бы не удивился. — Настоятель вновь взглянул на карту. Надо будет попросить оставить ее в храме. Потом, когда все закончится. — А между тем у нас это человечек по-своему известный. Я бы даже сказал — примечательный. Но вот захочет ли он вам помочь…
— Надеюсь, мы сможем его уговорить. Святой отец, вы знаете, где он живет?
Астальт кивнул.
— Идтай, тогда я поручил бы это тебе, — обратился тен Зерхос к милой, хотя и несколько полноватой девушке с висящим поверх легкого кожаного доспеха знаком Ашшарат. — Только сними медальон: не стоит, чтобы их люди почувствовали тебя раньше времени.
— Может быть, я сбегаю? — вызвался молодой воин, примерно одних с Вестником лет, в длинной, до колен кольчуге. — Я не жрец…
— Да, Прест, и у тебя есть свои недостатки, — согласился Лаон. — Но ты понадобишься мне здесь. Святой отец, подберете Идтай провожатого? Кого-нибудь попроще, чтобы благодать не окружала его сияющим ореолом, когда он станет пробираться по городу.
— Еще не ушла добрая женщина, которая по утрам моет полы в храме. Подойдет?
— Отлично! То, что надо. Чагги, отправляйся-ка поспать, и чтобы к ужину был как новенький. Остальным — два часа тренировки и отдых до вечера.
Воины склонили головы.