И он уже на пути домой. Через двое суток, если учитывать обязательный визит в Лэнгли, он там будет. Около пяти утра в Дайтону прибывает ежедневный рейс из Вашингтона, он успеет на него, если даже ему придется для этого прикончить Фоука, директора ЦРУ, сенатора, курирующего Фирму, да и любого другого, включая самого президента США… Он возьмет такси в аэропорту, огромный желтый «шеви» с четырехлитровым двигателем и по-американски просторным салоном… Он честно предупредит таксиста, что если тот не домчит изголодавшегося мужа до любимой жены за сорок минут, то ему живому вырвут трахею и пищевод. Таксист домчит. Он неслышно войдет в свой дом.
Оксана будет еще спать, она обычно встает после девяти. Мачо сядет рядом с кроватью, прямо на пол, чтобы не греметь стульями. Оксана спит тихо, как ребенок, и лицо у нее детское и беззащитное. Смотреть на нее очень приятно, он сядет и будет смотреть на нее, как дурак, пока она не проснется. А уж тогда… Он оближет ее всю – от теплых пальчиков на ногах до маленького аккуратного носика, он зацелует ее, закусает, задушит в объятиях… И лучше никому не стоять на этом его пути! И плевать, что путь к счастью лежит через московскую канализацию и кремлевские подземелья!
Вот он уже на территории железнодорожной станции. Крутой спуск с обледеневшей насыпи, еще тридцать метров. Гремят в морозном воздухе усиленные громкоговорителями голоса диспетчеров, руководящих погрузкой. «На шестой ветке, Данилыч, двести пятьдесят первый вагон! Двести пятьдесят первый, говорят тебе!.. С шифером…»
Снег истоптан, залит соляркой, то и дело попадаются желтые, проевшие наст пятна с каплями вокруг, валяются пустые бутылки, за которыми целеустремленно охотятся сборщики… Жизнь кипит: железнодорожные рабочие, грузчики, бомжи и алкоголики, многие из которых, по совместительству, как раз и являются грузчиками, – весь этот разношерстный люд кочует от состава к составу, от вагона к вагону. Чужие люди здесь не в диковинку, на них никто не обращает внимания. И здоровенный парень, в черном комбинезоне путейца и с черной сумкой, в которой обычно носят инструменты, не привлекал постороннего внимания.
Мачо заранее выбрал люк, расположенный между забитой пустыми вагонами веткой и забором. Какие-то идиоты навалили на него три шпалы, но это преграда только для бомжей. Причем для сумасшедших бомжей, которые вместо тепляка захотели бы спуститься в глубокий «канал».
Мачо легко растащил пахнущие смолой бревна, потом сбрызнул заледеневшие края люка по окружности теплым спиртом из термоса – русские присяжные только за это приговорили бы его к расстрелу, – приподнял и сдвинул тяжелую чугунную крышку. Еще раз осмотрелся. Хронометр подал короткий сигнал – 12.00, время «4».
В ту же секунду голос диспетчера объявил на всю станцию: «Ну, все, обед. У меня нормированный день, так что не звоните и не стучите…»
Мачо нырнул вниз, задвинул за собой люк, отрезая безалаберный шум станции и дурацкий голос динамика, и по стальным скобам принялся спускаться в двадцатиметровый колодец. На первой же площадке он надел и подогнал снаряжение, после чего продолжил свой путь домой.
…Первые двести метров от Сортировочной в сторону магистрального коллектора ведут трубы-«полтарашки», где рослому человеку, такому как Мачо, приходится сгибаться в три погибели. Осклизлая каша на дне не замерзает даже в сильные морозы, хотя вони меньше, чем в теплое время года. Но чтобы это сравнить, нужно прогуляться по московской канализации в середине июля – иначе не оценишь.
Дальше проход расширяется – непосредственно к магистрали выходишь через «семнашку», трубу диаметром один и семь десятых метра, выходишь, слегка распрямляясь и переводя дух. Магистраль, или Говнищев проспект, как называют ее в народе, идет вдоль шоссе Энтузиастов и является его отражением в параллельном, то бишь подземном мире. Сечение трубы два метра, здесь можно расправить плечи, прибавить шагу и даже закурить, если есть желание. Но эта магистраль не главная и не самая широкая. Настоящие подземные «проспекты» сечением до четырех метров – Бродвей и Елисейский Канал – расположены на оси север—юг, ведут они к Курьяновской и Люберецкой станциям аэрации. Но Мачо туда не нужно.
Красная треуголка Кремля венчает седой Боровицкий холм, а под ней – холодный закаменевший мозг, лабиринты, тупики, тайники, глухие завалы древнего кремлевского подсознания. Вот куда целеустремленно движется Мачо, словно скальпель нейрохирурга или нож убийцы… Или просто блоха, случайная искра, высеченная циклопическими жерновами большой политики. Но это роли не играет.
Вперед!
Все хорошо, вот только дорога идет под уклон и каждая следующая труба уложена немного ниже предыдущей, и ступеньки эти ощутимы – особенно если зазеваешься и, поскользнувшись на холодной слизи, чиркнешь копчиком по самому краю… Все хорошо, да вот только магистраль редко бывает верным попутчиком. Километр-два, а там пути ваши расходятся. Опять «семнашки» и «полторашки», иногда даже старые каналы со сводами из клинчатого кирпича, и все они рано или поздно тоже отклоняются от нужного курса, словно нарочно хотят увести тебя куда-то в сторону. Так что вся дорога проходит в ожидании подходящей «переброски», а пока ты ее ловишь, скользя фонарем по западной стене, в темноте тебя ждут водобойные колодцы, определяемые по шуму воды или по хрусту собственных костей, если в ушах торчат наушники от плеера, и лучший в мире «слепой бобслей» на резких уклонах, и «бетонный аквариум» во время контрольной прокачки насосов… и другие веселые аттракционы канализационного аквапарка, названия которым просто нет, потому что нет вернувшихся с этого веселья.
Все это – так называемая «техня», техногенные факторы, подчиняющиеся определенным законам. Опыт, знания, физическая подготовка и здравый смысл помогут пройти от Сортировочной до Кремля, тем более что ты опытный, видавший виды агент с обязывающим псевдонимом Мачо, который прошел огонь, воду и медные трубы, который в огне не горит, в воде не тонет и вообще движется с помощью спутниковой навигации по самолично проложенному и тщательно выверенному маршруту.
Двуногие отмычки помогли понять алгоритм подземных передвижений: где можно входить в «систему» и где выходить из нее, как переходить с мелкого уровня на глубокий и с одного направления на другое… И когда ты это понял, ты получил возможность сам прокладывать маршруты и сам ходить туда, куда хочешь. Потому что у тебя есть спутниковый навигатор, способный ловить сигнал на глубине до восьмидесяти метров, снабженный самой подробной картой подземных коммуникаций, включая все соединительные камеры, все линейные, узловые и контрольные колодцы, все природные пустоты, а также привязку к местности наверху. А двуногие отмычки с их глупыми животными кличками стали не нужны, и, что с ними произойдет, тебя совершенно не интересует. Вперед, домой, к гладкому нежному телу юной жены! И горе тому, кто станет на пути!
Но существует и другой фактор, который нельзя назвать ни техногенным, ни человеческим, ни каким-то еще. Это когда навстречу тебе, со стороны древнего Самотечного канала, по какой-то своей темной дремучей нужде выползает нечто, видом напоминающее то ли радиоактивного мутанта-карлика, то ли озверевшего от подземных излучений примата, то ли дикую помесь нескольких видов – с вросшей в плечи головой, напоминающей паучью головогрудь, с глазами без белков, с проворными лапами, сосчитать которые во время движения нет никакой возможности. Двуногие отмычки много говорили о нем, но ничего конкретного не знали сами. Может, это призрак? Но разведчики не верят в призраков, они очень рациональны и берут в расчет только материальные объекты. Нет, это просто некое, неизвестное пока, воплощение Зла, порождение царства Тьмы. В конце концов, если есть на свете яркое флоридское солнце, и прекрасная девушка в бикини под этим солнцем ждет тебя не дождется, то в противоположной точке мироздания должно существовать что-то именно такое… Ну, совершенно противоположное, страшное и мерзкое, которое призвано помешать вашей встрече…