Закованный в наручники, он сидел на жесткой, отполированной скамейке за облупившейся решеткой «обезьянника» и свирепо поглядывал то на затихшую в углу странно одетую парочку, то на капитана.
– Я там живу, на Сивцевом!.. Живу, понимаешь? А вот откуда они там взялись – это вопрос! Большой вопрос!.. И я знаю ответ!
– Вот и ответишь, раз знаешь, – ворчал капитан, заполняя журнал.
Зазвенел телефон, дежурный опять сорвал трубку:
– Да!.. Никак нет, товарищ майор! Пока без результатов. Один задержанный… Пьяный хулиган, напал на прохожих, – он неодобрительно глянул на Лешего.
– Фамилию ему мою назовите! – выкрикнул Леший. – Скажите, Синцов задержан!
– Нет, по розыскным ничего нет… Да, пьяного оформим, а потерпевших отвезем домой. Вот, алкаш требует, чтобы я сказал вам, что он Синцов! Да нет, раньше вроде не доставляли… Есть!
Капитан положил трубку, потер вспотевший лоб под фуражкой.
– Крушинский шпионов ловит, государственным делом занимается… Ему других забот нет, как на твою морду пьяную любоваться…
– Шпионов?! – обрадовался Леший. – Так они и есть шпионы! Самые настоящие! Они с Керченцем заодно! Они из минуса выкинулись, из канализации, я вам говорю! Проверьте их обязательно! Это те самые!
Потерпевший резко поднялся.
– Сколько можно терпеть? – сказал он дрожащим от возмущения голосом. – Нам обещали, что быстро заполнят протокол и отпустят… А вместо этого мы вынуждены сидеть здесь и выслушивать оскорбления!
– Две минуты, граждане! – успокоил дежурный. – Лейтенант сейчас освободится и быстренько оформит протокол… А вы пока напишите как все было, вон лежит бумага… И про ограбление можете написать.
– Даме надо в туалет, – сказал потерпевший. – Я провожу ее. Где тут у вас?
Капитан вздохнул, опять потер лоб.
– По центральному коридору направо… Табличка «Для посетителей», увидите…
– Да не отпускай их, балда! – заорал Леший, вскочив со скамейки и вцепившись скованными руками в решетку.
– Молчать! – Дежурный в сердцах грохнул кулаком по столу, и с полочки над столом посыпались ксерокопии розыскных ориентировок. Чертыхнувшись, он стал их собирать.
И тут вновь прозвонил телефон.
– Слушаю! Да, товарищ майор! Да-а-а, Синцов с Сивцева Вражка, – он озабоченно сдвинул фуражку на затылок и посмотрел на Лешего другими глазами. – Я понял… Ясно. Прислушаюсь!
Потерпевшие подошли к выходу из дежурной части и открыли дверь в коридор.
– Погодите… – вдруг сказал капитан. И добавил громче: – Стойте!
Не обращая внимания, потерпевшие вышли в коридор. Или не услышали, или не поняли, или не обратили внимания, или не подчинились.
– Стоять! – вдруг рявкнул дежурный. В его руках была последняя ориентировка с фотографиями мужчины и женщины. – Стоять, я сказал!
И, расстегивая кобуру, бросился следом.
Через минуту он под конвоем завел потерпевших. Те были заметно напуганы.
– В туалет пошли, а сами к двери намылились! А ну-ка, сядьте в тот уголок!
Он снова взял ориентировку с фотографиями и озадаченно переводил взгляд с нее на потерпевших. Из-под фуражки на лоб наползла большая мутная капля и остановилась напротив переносицы.
– Ручки попрошу держать на виду. Лишних движений не делать! – странным, строгим и одновременно заискивающим голосом произнес дежурный.
– Но… – осторожно начал мужчина.
– Сядьте, пожалуйста, – перебил дежурный. – Все. Сядьте и сидите. И никаких вопросов.
– Евсееву позвоните, капитану Евсееву! – в очередной раз крикнул Леший и продиктовал телефон. А капитан прилежно записал.
– Зарыгин! – зычно крикнул он, и тут же на пороге показался высокий и худой, как жердь, сержант с автоматом поперек груди. – Побудь здесь, пока я… Я сейчас. Чтоб никто никуда и чтоб все было тихо – понял?
Дежурный выразительно глянул на Зарыгина и вышел из-за стола, держа в руках ориентировку и клочок бумаги с телефоном Евсеева.
– А вы сидите, пожалуйста, отдыхайте, – он улыбнулся потерпевшим и выбежал в коридор.
* * *
Делать в Кремлевском дворце больше было нечего. Да и вообще ему было нечего делать нигде. Раскрученный маховик общегородской операции хотя и вхолостую, но крутился, и капитану Евсееву, вместо проваленного, в ней не был выделен отдельный участок. Тех, кто работал с ним в оцеплении, отозвали на выполнение других задач, только Кастинский и Ремнев сохраняли верность, да и то по незнанию обстановки и потому, что не получили другого приказа. Кормухин загремел в больницу – по-настоящему или притворно – неважно, главное, он соскользнул с острия ответственности. Значит, шкуру снимут с него. Впрочем, ему уже было все безразлично. Смертельная усталость гнула его к земле. Это психологическое перенапряжение. Хотелось вернуться домой, в семейную атмосферу, лечь в постель, накрыться одеялом, заснуть и видеть хорошие, не связанные со шпионами сны.
Когда зазвонил мобильник, Юра посмотрел на часы. 23:15. Отец или Марина.
– Да…
– Капитан Евсеев? Это из Арбатского отделения милиции. На Сивцевом Вражке случайно взяли мужчину и женщину, проходят как потерпевшие. Документы в порядке. Макаровы, муж и жена, москвичи… Похожи на фигурантов по сегодняшней ориентировке. Возраст, комплекция, все вроде сходится. Одеты странно, очень грязные. Тут такой Синцов говорит, что они вышли из какого-то подвала… Он и телефон ваш дал…
– Держать, глаз не спускать! – рявкнул Юра, так что Ремнев вздрогнул. – Это могут быть особо опасные преступники! Я сейчас буду!
«Волгу» по какой-то случайности не отозвали. Они мчались, огибая Кремль по северо-восточной дуге – Никольская, Богоявленский, Ильинка… Москворецкий мост перекрыт, оцепление, гаишник выставляет вперед свою палку и сам лезет под колеса. Гражданские номера, ничего не поделаешь…
– Превышение скорости, создание аварийной ситуации, – не представляясь, перечисляет безликий лейтенант, затянутый в черную кожу.
– Так что теперь? Сто баксов тебе дать? – прищурившись, спрашивает водитель.
– Сто баксов! – усмехается лейтенант. – Сегодня общегородская операция, меньше пятихатки не проходит.
– А это проходит? – водитель показывает спецталон.
– Это другое дело, – без капли смущения говорит гаишник. – Проезжайте!
Постовой тут же освобождает дорогу, и они летят дальше. Дорога по причине плохой погоды не загружена, очень скользко, стрелка спидометра прилепилась к отметке сто десять, шофер время от времени плавно подруливает, из-под колес с шорохом вылетает снежное месиво, где-то в области солнечного сплетения однажды возникает и уже никуда не девается сосущая пустота, как в самолете, попавшем в воздушную яму. Юра сидит прямо, незаметно упершись ногами в пол, он слышит, как сзади тихо переговариваются коллеги – что-то о кредитах и машинах.