Сергей пожал плечами, вздохнул.
– Ладно, – сказал он. – Завтра так завтра.
Хлопнула дверь. Закон жизни: дети растут, приобретают самостоятельность, и родители становятся им не нужны… Не то что не нужны – не необходимы. Но это одно и то же. Коротать век и доживать жизнь будут они со Светой вдвоем. Но где же она?
Света вернулась без двадцати час. Сергей к этому времени успел еще раз обшарить весь дом, «жучков» не обнаружил, но нашел коробку с какими-то старыми чеками из банкомата за девяносто седьмой и девяносто восьмой годы. Не помнил, хоть убей, по какой карточке снимались эти деньги, и зачем Света вообще их сохранила. На всякий случай сжег чеки в камине.
Сейчас он лежал в постели и пытался читать дуэльный кодекс восемнадцатого века, но дальше второй страницы почему-то дело никак не двигалось.
– Устала как собака, – сказала Света с порога. – Такие они нудные, в этой «Энн Купер», и хитромудрые, все нервы вымотали со своими скидками. Правда, фуршет был хороший.
– А чего телефон не отвечал? – Сергей сел, протянул навстречу руки. Один вид жены вызвал у него вожделение, и обтягивающие плавки не могли скрыть этого обстоятельства.
– В машине забыла, наверное, – призывный жест супруга, а особенно индикатор его настроения привели Свету в растерянность. Она поставила сумочку на трюмо и замешкалась, не зная, как себя вести.
– Иди сюда, быстро! Я заждался… – напряженным, сочащимся желанием голосом сказал Сергей. Таким же голосом звал ее сегодня Катран. Три раза. Или даже четыре. Потом она так спешила, что даже не зашла в ванную… Кто знал, что Сергей ждет с таким настроением… Какой ужас!
– Извини, Сережа, я еле на ногах стою. Только одного хочу – вымыться и спать…
Она, в самом деле, была очень бледна, под глазами тени, и говорила едва не шепотом. В любое время эта отговорка бы прокатила. Но не сегодня.
– Иди, иди, ты мне нужна! – быстро поднявшись, Мигунов шагнул вперед и поймал ее за руку. – Скорей, я уже не могу!
Преодолевая сопротивление, он увлек Свету в постель, жадно раздел. Она обреченно закрыла лицо руками и перестала сопротивляться. Второй мужчина за вечер! Это уже проституция! Сейчас ее женское естество полностью соответствовало развратной сути сумочки «Бали», в которой вдобавок разлился омолаживающий гормональный крем «Кларанс». И муж непременно обнаружит неладное…
Так и получилось. Сергей навалился сверху, стремительно ворвался в распаренное, разбухшее, мокрое нутро, мгновенно утратил боевой дух и скатился в сторону, будто его ударили по голове.
– Ты… Ты что… Где ты была? Что это значит?
Света перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку.
– Что молчишь?! Отвечай!
Сергей смотрел на ее ровную и гладкую спину, даже не перечеркнутую вдавленной полоской от лифчика, на явно выраженную талию, округлый зад, красивые ноги с розовыми пятками. Девичья кожа, упругие мышцы, ни капли лишнего жира, никакого целлюлита – молодые позавидуют. Только какие-то точки на икрах и на ягодицах, как будто кто-то сжимал эту роскошь сильными пальцами… Да не «как будто», а сжимал!
– Ты блядовала, сука! – заорал Мигунов и хлестко ударил ее по заду. Раздался звонкий шлепок, на нежной коже отпечаталась грубая пятерня.
«В штыковом и ножевом бою главное – первый удар, – когда-то учил курсантов подполковник Галагин на общевойсковой тактике. – А когда кровь увидел, тогда начинаешь молотить, как автомат! Да и в любой драке то же самое!» Правильно говорил.
– Сука, сука, сука!!
Мигуна перекрыло. Он принялся бить жену по ягодицам, по спине, по ногам, разукрашивая бархатистую кожу яркими красными пятнами цветов исступленной ревности, потом рывком перевернул на спину и принялся отвешивать пощечины, от которых голова Светланы моталась из стороны в сторону, так что ему вдруг показалось: вот-вот она оторвется и укатится в угол. Опережающее зрение услужливо показало эту картину, которая произвела такое впечатление, что он понял: сейчас убьет…
Полковник Сергей Мигунов вскочил и отбежал к окну. Он, конечно, не собирался убивать жену, да и бить не собирался… Но оказалось, что он не хозяин сам себе. Оказывается, между жизнью и смертью такая тонкая грань: поднес провод – и готово! Или ударил лишний раз… Убить легко – хоть по расчету, хоть по страсти.
Света не плакала – лежала молча, закрыв лицо ладонями.
– Кто? – тихо спросил он.
Она молчала.
– Зачем?
Света пошевелилась, вздохнула, принялась осторожно массировать лицо. Сергей весь превратился в одно большое и чуткое ухо.
– Завтра буду вся синяя и не смогу никуда выйти, – сдавленно произнесла она. Но это были не те слова, которых он ждал. И оба это понимали.
Он прижался горячим лбом к холодному стеклу. За окном сыпал снег. Холм, на котором стоял коттедж, крыши домов внизу, улицы поселка и окружающие поля мертво белели в призрачном желтом свете полной луны. Проклятая ночь! Того и гляди мелькнет на снегу черный силуэт волка-оборотня или перечеркнет лунный диск угловатая тень упыря-кровососа…
– Ты хотел ее сжечь. И я решила тебе помочь. Но поняла, что этого мало. Вас трое, и вас не оставят в покое, пока не докопаются до всего…
Мертвые слова, произносимые мертвым тоном, падали в мертвую тишину супружеской спальни Мигуновых.
– Они должны найти того, кого хотят. И это должен быть не ты. Я пошла и спрятала ее у другого. Я думала, что удастся этим и обойтись. Не удалось.
– Кто?
– Можешь меня убить. Возьми ружье и застрели, как ту собаку, помнишь? Или уколи своей иголкой, тогда никто ничего не узнает. Но я сделала это ради тебя.
– Кто?!
– Помнишь миф о Юдифи? Чтобы спасти свой осажденный город, она легла с полководцем вражеской армии, а потом отрубила ему голову…
– Того звали Олоферн. А как зовут этого?
– Это имеет значение?
– Я должен знать!
Молчание.
– Говори!
– Игорь Катранов.
Он пошатнулся, как от удара под дых, шагнул к двери. Быстро надеть джинсы, свитер, ботинки, взять ружье, завести машину… Никто не остановит, через сорок минут он будет в Кривоколенном переулке и… И что тогда? Выстрелы, брызги крови и ошметки разрываемого картечью тренированного катранского тела… Соседи, милиция… Непродуманное бытовое убийство доказывается куда легче, чем шпионаж…
Нет. Он заставил себя сесть. Злость распирала душу, как переполненный мочевой пузырь, искала выход. Нет, он не поедет сейчас к Катрану. И никого не станет убивать. Не для этого столько лет маскировался, мимикрировал, соблюдал конспирацию. Не для этого Света сделала то, что сделала.
Он посмотрел в сторону кровати. Она лежала, положив руки под голову, лицо покраснело и набухло, остановившийся взгляд устремлен в потолок. Ее тело еще ощущало тепло Катрана, ее груди помнили его руки и губы, а во влагалище еще была его сперма… Он представил, что делал с ней Катран, и неожиданно ощутил прилив возбуждения. Черт с тобой, Игорек, не ты ее использовал – она тебя! И это моя жена!