– Наташа, заходите!
Едва дверь за ними закрылась, Глеб схватил ее в объятия.
– Наташка, что с тобой? Откуда такая информация?
– Это неважно. Важно то, что в руках твоей жены пленка с записью нашего свидания… Дело нельзя довести до суда, надо добиться мирового соглашения любой ценой!
– Погоди, что с тобой? Ты почему так дрожишь?
– Мне холодно, мне ужасно холодно, Глеб. Никак не могу согреться… Но дело не в этом. У тебя есть хороший адвокат?
– Эти сведения от твоего мужа?
– Нет. Он еще не знает. Он отказался от этого дела…
– Почему?
– По этическим соображениям. И передал это Деборе Дмитриевне Новак.
– О, она знаменитый адвокат.
– Да. Артур ее ученик.
– Она взяла дело?
– Да.
– Это она тебя предупредила?
– Глеб!
– Спасибо. Передай ей от меня большое спасибо! Да не дрожи ты так! Я отдам ей больше, чем положено по закону. Пусть подавится. Только не дрожи… Я уже связался со своим адвокатом. Уверяю тебя, мы кончим дело миром.
– Глеб, а если… если она будет недовольна и выложит все это в Интернет?
– О, тогда она огребет уголовную статью за причинение нравственных страданий путем использования чужого изображения.
– Но она может не знать о существовании такой статьи.
– Дурочка моя, неужто ты думаешь, что Новак, которая предупредила тебя, не предупредит ее? Наивно! Но какая хорошая тетка, эта Новак! Она, видимо, очень тебя любит. Что, впрочем, меня не удивляет.
И он стал нежно и осторожно ее целовать.
– Не бойся, все будет хорошо, вот увидишь… Только скажи, ты меня любишь?
– Глеб, я уже ничего не понимаю. Я так устала.
– Да. Ты права. Но ты ведь скоро уедешь с дочкой отдыхать. Вот и хорошо. А я повезу к морю своих мальчишек. Ты отдохнешь от меня, приведешь в порядок свои мысли и чувства… Ты на машине?
– Нет.
– Слава богу. Я дам тебе машину с водителем на целый день. По крайней мере, буду спокоен за тебя.
– Спасибо, Глеб, – уже еле слышно пробормотала Наташа. – Я пойду…
– Я так удивился, увидев твой звонок, так обрадовался… Хотя я считаю, что все к лучшему…
Какие мужики толстокожие! Он считает, что все к лучшему. А я не могу отделаться от мысли о чужих людях, видевших эту запись. Я, наверное, уже никогда не смогу с ним спать…
…В самолете Аську с Борей, сыном Тани Алешиной, посадили рядом, а мамы сели позади них. Дети мгновенно нашли общий язык.
– Поверь мне, Наташ, Борька в восторге от твоей дочки. Уж я его знаю.
– Это хорошо, по крайней мере, этой проблемы у нас не будет.
– А у нас вообще не должно быть проблем! Я заказала трансфер, нас в Барселоне встретят, отвезут на место, а завтра пригонят машину по нашему адресу. Какие проблемы, о чем ты! Отдыхать надо без проблем!
– Ох, Таня, как мне повезло. Ты обо всем подумала.
– Потому что привыкла не полагаться на мужиков. А ты замужняя дама, и все организовывает муж, так?
– Более или менее.
– Наташ, у тебя что-то плохое случилось?
– Случилось, но уже прошло, и говорить не стоит.
– Дело хозяйское. Но если приспичит душу излить, знай – я могила!
– Спасибо, учту.
Только когда Наташа увидела Аську, она перестала дрожать. Артур, сдав дочку на руки жене, умчался на работу, и до отъезда они почти не виделись. Он даже с трудом выкроил время, чтобы отвезти жену и дочь в аэропорт.
Вскоре Таня задремала. А Наташе не спалось. Наверное, думала она, мой роман с Глебом закончился. Ну и пусть. Мне это не под силу. Артур неплохой муж, хороший человек… У нас дочь. Это было цунами, и остались обломки… Но из обломков тоже можно соорудить если не дом, то хотя бы плот, и доплыть на плоту до… тихой гавани. Вырастить спокойно дочь. И, наверное, надо уйти с канала. Мне буквально вчера поступило предложение перейти на ТВЦ. Я сказала, что должна все обдумать… А что тут думать? Надо уходить. Глеб обидится. А, впрочем, у него теперь будет много забот помимо канала. Его налаженный дом тоже рухнул. С ним теперь будет младший сын. Все правильно, наступает штиль… Интересно, я смогу без него? А он без меня? Он-то сможет… И я, скорее всего, смогу. Или нет? Как бы там ни было, а я должна, просто обязана смочь… Да, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Полтора месяца всего лишь. И вдруг такая тоска по Глебу на нее навалилась, что она чуть не взвыла. Она так явственно увидела его серые глаза с какими-то неправдоподобно красивыми, обведенными темной каймой зрачками. Какое тепло излучают эти глаза… А какие у него руки! Сильные, мужицкие и в то же время изящные… Запах его кожи… Как жить без всего этого? Она даже застонала. Таня проснулась.
– Наташ, ты чего? Что-то болит?
– Болит. Душа.
– Вот те здрасьте! Любовь нешто?
– Любовь, – тяжело вздохнула Наташа.
– Безответная?
– Нет. Но… бывшая… прошедшая…
– Ты разлюбила? Хотя нет, тогда бы душа не болела. Тебя разлюбили?
– Тоже нет.
– А, поняла. Он женат?
– Уже нет.
– Так в чем проблема? Скажи, легче станет.
– Понимаешь, нашу любовь в такой грязи изваляли…
– То есть?
– Выследили. Камеру установили…
– Жена?
– Да.
– Фу!
– Конечно, фу, но… что сделано, то сделано.
– Это попало в сети?
– Пока нет. Но где гарантии? А главное, я не могу отделаться от мысли, что… самое интимное, самое…
– Смотрели и, возможно, комментировали чужие люди, да?
– Да. Это меня просто убивает. И меня и нашу любовь.
– А он?
– Он сказал, что это, возможно, к лучшему…
– А что ты хочешь? Мужик. Между прочим, я с мужем из-за этого рассталась. Есть вещи, которые нас, женщин, глубоко ранят, а они считают, что все это капризы и притворство.
Наташу вдруг опять начал бить озноб.
– Что с тобой? – перепугалась Таня.
– Не знаю. Это началось, когда я узнала про камеры. Потом прошло.
– Нервы гуляют. Все, эту тему мы закрыли. А что там наши дети? Смотри-ка, задрыхли! Вот молодцы. Наташ, а ты бывала в Барселоне?
– Да. А ты?
– И я. Сказочный город. А мы, кстати, будем жить совсем недалеко от Реуса. Это городок, где родился Гауди. Там я не была. А ты?