Нравоучительные сказки для детишек. Благотворительные акции устроим, куда там Диане-покойнице. Матушка-заступница всея Руси. А история о встрече двух одиноких сердец после неудачных первых браков? А? Голливуд! Домохозяйки плачут от умиления и занимают очередь к избирательным урнам.
Ленка смеялась. Эдик выдержал театральную паузу, дабы все присутствующие в полной мере насладились нарисованной им картиной грандиозного политического будущего Аксенова, а после паузы пьяно захныкал:
– Вот, Леночка не даст соврать. С каким убогим материалом приходится работать! Это даже не нули, это сплошные минусы. Но пока справлялись. А, Ленусик? У меня все самое лучшее, в текстовиках писатели, в имиджмейкерах народные артисты, но самое главное – информационные потоки. Это главное. Без того, чтоб регулярно в телике мелькать, сейчас ничего не бывает, о газетах и радио я не говорю, это само собой. Эх, Александр Николаевич, ваши финансовые потоки да мои информационные, такую кашу можно заварить! В наше время для грамотного пиара нет ничего невозможного.
Ленка смеялась. Аксенов сидел, подперев голову рукой, в позе, с которой обычно начинают «Ой, мороз, мороз», и Ира чувствовала, что такая несвойственная Аксенову поза ничего хорошего не предвещает. Но, к ее удивлению, все обошлось.
– Плевать я хотел на ваш пиар, – грубо, но по крайней мере коротко сказал Аксенов.
Эдик, точно споткнувшись на ровном месте, дернул головой, медленно оглядел так и не пошевелившегося Аксенова и ласково спросил:
– А не боитесь, что отсидеться не получится, Александр Николаич? Иногда парой-тройкой сюжетиков можно так человека опустить…
– Я? – удивленно переспросил Аксенов, поднял голову, плеснул себе и Эдику водки, взял свою рюмку, вложил другую в руку собеседника и, чокаясь, бросил уже совсем другим, знакомым Ире непререкаемым отрывистым тоном:
– Это вы – бойтесь!
Ленка прервала свой бесконечный нервный смех. Эдик так и не донес рюмку до рта. Ира сжалась в ожидании продолжения. Но Аксенов мгновенно переменился, Ира и не подозревала о таких его актерских способностях.
– А мне бояться нечего, я простой инженер, мое дело – сталь варить, я в политику не сую нос, своих забот хватает.
Все было не так в этот день – нервная Ленка, заискивающий Эдик, пьяный Аксенов, прикидывающийся валенком. Все не так… Даже Валерки, с которым она рассчитывала поговорить, нету.
– А почему Валерку в Москве оставили? – спросила она Ленку.
– Почему в Москве? Здесь он. – Ленка показала наверх, на второй этаж. – Сидит, на что-то дуется, не захотел выходить.
Ира нашла Валеркину комнату по гулу телевизора.
Рыжик растянулся на своей кровати, уставившись в экран, на котором бегали вооруженные люди. «Господи, длинный-то какой стал! – улыбнулась Ира. – В высоту не так заметно, пока меня не перерос».
– Привет, как дела?
– Нормально, – буркнул Валерка, ни капельки не обрадованный ее появлением.
– Неужели не получилось? – ахнула Ира и села на краешек его кровати, загородив собой экран. Они с Валеркой знали, о чем речь. Три дня назад он тайком приезжал к Ире в издательство. Тайком – потому что Ленка, несмотря на его четырнадцать лет, самостоятельных поездок по городу в метро не поощряла. А приезжал он, несчастный и растерянный, чтобы посоветоваться, как быть – до него дошли слухи, что одноклассница, в которую он целый год был влюблен, собирает на день рождения избранных. А Валерка в число этих избранных не попал. К тому же август, каникулы. Они с Ирой разработали весьма хитроумный план по получению приглашения на вожделенный день рождения.
– Получилось, – снова буркнул Валерка и совсем уж невежливо отвернулся от нее на другой бок. Только теперь до Иры дошло, что он на нее обиделся. Господи, такая громадина вымахала, а обижается на крестную, как тот двухлетний малыш, что орал как резаный, едва она спускала его с рук!
– Я думала, тебя здесь нет. Ты чего не спустился, когда мы приехали?
– Ничего.
Ира встала с кровати, осмотрела Валеркину комнату, в которой все вещи, что он привез из Москвы, валялись грудой на комоде. На письменном столе открытый горшочек с остатками мяса. Маша приносила. Получит от Ленки, ох получит! Подошла к окну и сразу поняла, в чем причина Валеркиной обиды. Из окна Валеркиной комнаты отлично просматривалась та самая дорожка, на которой их встречала Ленка. Ира и представить себе не могла, что должно случиться с Валеркой, чтобы он, увидев ее на пороге, не бросился навстречу. Значит, случилось не с Валеркой, а с ней. А с ней случился Аксенов. Мальчишка просто ревнует. Конечно, не по-мужски, какая она для него женщина, а по-своему, по-мальчишески, как ревнует мать к Эдику. Но мать – дело привычное, она с Эдиком давно, а Ира всегда приезжала к нему, Валерке, без всяких там мужиков… Глупенький! У Иры навернулись слезы от жалости к Валерке, у которого вместо родного отца Эдик, и к Вовке, который не видит, как похож на него сын. Просто один к одному.
– А ты мне обещал показать, как научился на скейтборде кататься, – осторожно начала Ира, снова присев на кровать и борясь с острым желанием стиснуть в объятиях это родное рыжее существо. Нельзя, большой мальчик. И все-таки не выдержала, набросилась на него, защекотала под мышками, взъерошила волосы. – Ну-ка поднимайся, чертенок! Будешь еще тетке грубить!
– Ну, теть Ир, – засмущался мальчишка. Поднялся с кровати, схватил свою доску на колесах. – Правда хотите посмотреть?
– И даже покататься, – смело заявила Ира.
Валерка снисходительно оглядел ее узкую юбку и важно сказал:
– Это сложно.
– Ну я же с тобой!
Они с Валеркой вернулись в дом не скоро, уже в сумерках, часа три они резвились как ненормальные на склоне дороги, рискуя угодить под машину. Ворвались в гостиную растрепанные, красные. От Ириного макияжа остались только размазанные темные следы туши вокруг глаз, юбка порвалась по шву, живот надорвался от смеха.
Ира волновалась, что оставила хозяев наедине с Аксеновым. Вдруг он окончательно напился и требует первой медицинской помощи? Но картина, которую они с Валеркой увидели, была более чем мирной. Эдик отсутствовал.
Аксенов и Ленка вполне трезво стояли у окна, отвернувшись от входной двери.
– Знаете, каждая плавка как первый раз. До сих пор не могу привыкнуть, что из разного получается одно. И самое маленькое, ну, кажется, совсем несущественное отклонение в одном компоненте – и это целое будет совсем другим. Наверное, и у людей так – один человек больше влияет на целое, другой меньше, но ведь все влияют. Хочешь ты или не хочешь, а в конечном счете и от тебя все зависит. Я как дурак хожу и смотрю, как льется сталь. Смотрю и думаю. Вы когда-нибудь видели?
– Нет, – тихо сказала Ленка.
Ира замерла в нерешительности. Уж больно интимным казался этот их разговор. В августовских сумерках, с видом на лужайку за окном, с мерцающими крохотными огоньками сигарет. Тихие умиротворенные голоса. Расслабленная аксеновская спина. Ира видела – Ленкина спина резонирует с ее голосом, подтянута и напряжена, а Аксенов весь точно размякший.