— Но ведь я же уезжаю через четыре дня. Стоит ли так хлопотать?
Мерритт, сделав важное лицо, пожала плечами:
— Эти правила спущены сверху, и мы им следуем. Так что, пожалуйста, делайте и вы то же самое.
По выражению лица Агнес было видно, что она считает встречу законченной. Но Халли так не считала.
— Мы можем поговорить об Эмили? Грейтер сказал, вам известны подробности ее смерти.
— А что он вам рассказал?
— Ничего. Он велел мне повидаться с вами. Правда, тон его был не вполне вежливый.
Мерритт понимающе кивнула:
— Грейтеру пришлось пережить тяжелые времена. Когда он прибыл сюда, то был отнюдь не в лучшей форме. Он слишком долго пробыл на полюсе, бедняга. — Мерритт поднесла к губам чашку с кофе.
— А что с ним произошло?
— Он был старпомом на атомной подводной лодке «Джимми Картер». В результате аварии в реакторном отсеке погибли три матроса. Возможно, авария произошла и не по его вине, но у капитана были более тесные связи с командованием. Все списали на Грейтера, и его карьера закончилась. А потом жена ушла от него к другому — к тому самому капитану, который бессовестно подставил Грейтера и загубил всю его жизнь. Вы можете поверить в такое?
— Он сам вам это рассказывал?
— Господи, да конечно же нет. Вы же встречались с ним. Этот мужчина говорит так, будто каждое его слово стоит десять долларов. Нет, эта информация дошла до нас из других источников. — Агнес посмотрела на свои руки, а затем подняла глаза на Халли. — Хочу дружески предупредить вас как женщина женщину: будьте осторожной с Грейтером.
— В каком смысле осторожной?
— Этот человек, хотя и не совсем в себе, не опасен, но и не без проблем.
— Вы хотите сказать, что, кроме ненависти к женщинам, у него есть и другие проблемы?
— О, да. Он одержимый.
— В клиническом смысле?
— Его, конечно, нельзя признать невменяемым. И я не думаю, что он скверный человек по своей природе. Но когда дело касается правил, он может стать маленьким Гитлером. Так что лучше не пытайтесь обойти его решения.
— Спасибо за предостережение, — поблагодарила Халли. — Ну а что в отношении Эмили?
Мерритт поскребла ногтем корпус стоящего на столике компьютера, словно желая соскоблить что-то прилипшее и чужеродное.
— Это сложно, поскольку надо соблюдать условия конфиденциальности. Вы же не являетесь членом ее семьи, поэтому я не могу…
— Все, что я услышу, останется в этих стенах. Обещаю.
— А почему вас так это интересует?
— Несколько лет назад мы с Эмили вместе работали в БАРДА, в структуре, действующей в составе Центра контроля заболеваний, и были близкими подругами.
— Этого я не знала. — Мерритт, казалось, удивилась и по каким-то непонятным Халли причинам даже огорчилась, услышав эту новость. — Да и никто из нас не знал об этом. Но дело в другом. Все, что произошло, очень печально. Эта молодая женщина была настолько милой и любимой всеми, у нее были отличные перспективы. Такая глупая потеря.
— Что вы хотите этим сказать?
— Возможно, это поможет вам понять, почему я не расположена говорить об этом. Самое печальное заключается в том, что Эмили убила себя.
Халли знала, что это ложь. Одновременно с этим она понимала, как важно до поры до времени сохранить в тайне ото всех то, что ей известно. Она приложила все усилия, чтобы изобразить на лице ужас и испуганно воскликнуть:
— Что вы говорите! Какой кошмар.
— Да неужто это самая трагическая новость, которую вы когда-либо слышали?
— Самоубийство? Эмили Дьюрант? Я не могу в это поверить.
— Я ведь не сказала, что это было самоубийство.
— Вы сказали, что она убила себя.
— Случайная передозировка наркотика. Это не одно и то же.
— А кто определил передозировку?
— Начальник станции, врач и я. Обнаружив ее тело, я написала докладную записку, поскольку Эмили работала под моим руководством. А другие должны были просто подписаться.
— А как вы обнаружили тело?
— Ее коллега, Фидо, начал волноваться, когда она не явилась в лабораторию. Он пошел к ней, постучал в дверь комнаты. Никакого ответа. Фидо позвонил мне и попросил выяснить, что стряслось. — Агнес покачала головой. — Дорогая моя, это было так ужасно. Эмили лежала на койке, из одной руки торчал воткнутый в вену шприц. В других местах на теле были видны следы инъекций, рядом валялись шприцы, флакончики с наркотиком. Это… это было просто жутко. Я совершенно непривычна к подобным вещам.
— А как вы обнаружили следы инъекций?
— Да она была почти голой, так что не заметить их оказалось попросту нельзя. Я не сильно разбираюсь в том, что касается наркотиков, но врач сказал, что они обнаружили на теле следы инъекций во всех местах, куда колются наркоманы.
— У меня серьезные сомнения насчет того, что Эмили была наркоманкой, — сказала Халли.
— Полюс меняет людей. Эмили провела здесь почти год. А вы только что прибыли.
— Все то время, пока мы работали вместе, Эмили никогда не употребляла наркотики. Она почти не пила. Еще обучаясь в колледже, она входила в число лучших лыжниц страны. Она всегда была в отличной форме.
— Честно говоря, здоровье Эмили ухудшилось за те несколько недель, что предшествовали ее смерти. Я это видела. Да и другие тоже.
— И в чем это выражалось?
— Бедная девочка выглядела усталой. Подавленной. Она почти ничего не ела. Стала забывчивой.
«Чтобы заметить все эти признаки, необходимо было пристально и неусыпно наблюдать за ней, — подумала Халли. — Выходит, главный научный работник станции занимался этим по доброте душевной».
— Мы называем это «стать поляризованной», — пояснила Мерритт. — Это состояние приходит после долгого срока пребывания здесь.
— Так почему бы ей было просто не уехать отсюда?
— Знаете, я тоже задавала себе этот вопрос. Но ей предоставили солидный грант. И у нее был подписан контракт. Разорви она его по причинам, связанным с психическим здоровьем… Думаю, дальше вам не надо рассказывать. Бедная Эмили. Это означало бы конец ее карьеры.
— Но, возможно, сохранило бы ей жизнь.
Мерритт как-то странно посмотрела на Халли.
— У вас еще вопросы по этой теме? — Тоном, каким были произнесены эти слова, она постаралась дать понять Халли, что та должна ответить «нет».
— А что это был за наркотик?
— Этого мы пока не знаем. Но — мне больно говорить об этом — здесь прямо как в «Ресторане Элис». К вашим услугам все что угодно.