— Этот маршальский чин — сплошное фуфло. Чистая формальность.
— Но вы же говорили, что прошли обучение и дали присягу.
— Два дня занятий в классе и два часа на ранчо. Они и называют это МОЧА, хотите верьте, хотите нет.
— То есть?
— Минимальная Оперативность/Частичная Активность. А если перевести это на общепонятный язык, то: достаточно для того, чтобы удовлетворить требования бюрократии.
— Но ведь если совершено преступление…
— Так. Сначала смертоносный микроорганизм распространился по станции. Теперь Эмили Дьюрант убита?
— Что вы потеряете, если потратите пять минут на мой каприз?
Халли подбирала слова очень тщательно и наблюдала за реакцией Грейтера так, как если бы на рабочем столе прямо напротив нее находилась медянка. Если начальник станции к этому причастен, что-то на его лице, в его голосе, в его глазах наверняка его выдаст.
— Лиленд… — Он потряс головой и отвернулся, глянув через плечо, дабы удостовериться, что закрывает ей своим телом вид на то, что он делает. — Так в чем дело, в конце концов?
— Его зовут Эмби. Возможно, это сокращенное от Эмброз, Эмберт, Эймс, Эймос. Вы можете просмотреть тех, чьи имена или фамилии начинаются с Эм или Эйм?
— И вы знаете, для чего мне этим заниматься?
— Нет.
— Очень плохо. Вот и я этого не знаю. Но думаю, что вы могли бы просветить меня в этом вопросе.
— Здорово.
Искреннее удивление, прозвучавшее в голосе Халли, насторожило начальника Грейтера.
— Что здорово?
— У вас, оказывается, есть чувство юмора.
— Оно обычно не работает. Разве что изредка.
— Я заметила.
— Послушайте. Должен вам пояснить: когда я не прав, я признаю, что был не прав. Простите, что орал на вас.
— Не стоит извиняться. Мужчины склонны к резким вспышкам, когда они не могут придумать ничего лучше.
Грейтер скептически взглянул на Халли и покачал головой.
— А когда это произошло? — спросил он. — Я хочу спросить, когда могло случиться то, что, по-вашему, случилось?
— Они сошлись сразу после Дня благодарения.
— К вашему сведению, я ненавижу это выражение. Оно, мне кажется, больше подходит для описания процесса сцепки железнодорожных вагонов.
— Знаете, я тоже не люблю это выражение. Давайте считать его исключенным из нашего лексикона.
— Поименный список работников будет выведен на экран, — сказал Грейтер. — Мне потребуется несколько минут, чтобы бегло пробежаться по всем именам.
— Постойте. Совсем не обязательно делать это.
— А как же без этого?
— Воспользуйтесь функцией «найти». Это займет полсекунды.
— А как задействовать эту функцию?
— Что за программа у вас сейчас?
— Эксель.
— В правом верхнем углу экрана есть слова «найти» и «выбрать», а под ними — маленький бинокль.
— Вижу.
— Просто поставьте туда курсор и напечатайте «Эйм» в поисковой рамке.
— Черт возьми, как все просто.
— Что вы нашли?
— Крэймер, Лэйм, Квэймбер, Рэймирез, ну и еще несколько фамилий подобного типа. Но ни одна из них не подходит для образования имени Эмби.
— Проклятье!
— Послушайте, Лиленд, не исключены и другие варианты. Возможно, Эмби — это производная от чего-то другого.
— Например, от чего?
— Не знаю. Эммо, Эмбер, Эмбиэнт.
— Похоже, вы правы.
Надо будет заняться этим позже.
Зак повернулся лицом к ней:
— Что-нибудь еще?
— Вообще-то да.
— Теперь моя очередь спрашивать: как я догадался, что вы ответите именно так?
— Я пришла к вам, чтобы узнать о Фиде.
— А что с ним?
— Я не могу его найти.
— Не можете найти? Как это понимать? — изумился Грейтер.
— Его нет ни в комнате, ни в лаборатории. Он не отвечает на сообщение, переданное на пейджер. На станции есть такие места, где он не может его услышать?
— Нет.
— А если он вышел из станции?
— Согласно «Правилам внутреннего распорядка» всякий, кто выходит из станции, должен иметь при себе радио, — сказал Грейтер. — И на него дублируется сообщение, передаваемое на пейджер. Может, он просто заснул.
— Я громко стучалась в его дверь.
— Постойте-ка. — Грейтер отправил сообщение на пейджер Фиде и приказал ему немедленно позвонить начальнику станции.
Ничего не последовало.
— Вот что я думаю, — задумчиво сказал Грейтер. — Он лежит где-нибудь, пьяный в дымину, и слушает в наушниках Рави Шанкара. — Вздохнув, он добавил: — Пойдемте посмотрим.
Грейтер стучал в дверь Фиды достаточно громко и долго, чтобы та самая женщина-соседка выглянула с разгневанным видом из своей комнаты.
— Вам чем-нибудь помочь? — обратился к ней Грейтер.
Она растерянно посмотрела на начальника станции, поджала губы и, не сказав ни слова, юркнула в свою комнату.
Грейтер вынул из кармана ключ, прикрепленный короткой цепочкой к футляру в форме винтовочной патронной обоймы.
— МК, — пояснил он.
— А что это значит?
— Мастер-ключ. Открывает любую дверь на станции. Таких ключей всего два. Один у меня, второй у Мерритт.
Войдя внутрь, Грейтер сморщил нос.
— Давно я здесь не был. Вот во что может превратиться комната. Люди просто перестают заботиться о себе.
— Мы разговаривали с ним вчера, — сказала Халли. — Он сказал, что стыдится того, во что превратил свое жилище.
— Стыдиться чего-то и что-то предпринимать, чтобы не жить в таких условиях, — это две разные вещи.
— Раз его здесь нет, то где же он может быть? — спросила Халли.
— Я даже предположить не могу, в каком месте надо оказаться, чтобы не услышать пейджер.
— В подземной части?
— Система громкой связи работает и там, — ответил Грейтер.
«В Старом полюсе?» — подумала девушка, но вслух ничего не сказала.
— А может, он вышел из станции и не взял с собой радио? Или не включил его?
Грейтер покачал головой:
— Во-первых, «Правила внутреннего распорядка» запрещают выходить из станции без радио. Во-вторых, сейчас у нас условие номер один. Температура минус восемьдесят четыре, ветер и метель. Никто не выходит наружу.