— Я в порядке. Здесь вполне удобно.

Дэвид понимал, насколько смехотворно звучат его слова, но он не мог самостоятельно выбраться из багажника.

Двое парней извлекли его оттуда с такой же легкостью, с какой засунули туда. Он потянул ноги, попробовал согнуть их; его колени, колени бывшего бегуна, болели.

— Что дальше?

— Вы ведь уже не молодой человек. Мы не можем подвергать вас опасности сердечного приступа или чего-то подобного до того, как доставим вас.

Оба парня переглянулись, и их лица расплылись в улыбках.

— Мы немножко пройдемся.

«Доставить меня?» — подумал Геррин, а вслух произнес:

— Я чувствую себя совершенно нормально.

Незнакомцы снова поставили его в середину и пошли по направлению к цепному ограждению. Земля была покрыта мусором, бутылками, принесенной ветром бумагой. Дэвид видел, как кто-то разомкнул цепь и отвел в стороны оба конца, образовав проход. Вокруг не было ничего, кроме темноты, какая бывает в зеве пещеры. Или в аду.

Парень, который говорил с ним, потянулся к кобуре, и Геррин непроизвольно издал звук — он захныкал и одновременно застонал. Парень достал из кармана тонкую блестящую металлическую коробочку прямоугольной формы. Открыв ее, он предложил сигарету без фильтра своему напарнику и вынул одну для себя. Второй парень, чиркнув зажигалкой, зажег обе сигареты, и они, остановившись, с огромным удовольствием закурили.

— Вы н-н-е угостите и меня? — спросил Геррин, чувствуя, что его рот плохо ему подчиняется.

— Вы же не курите.

— Последнюю сигарету. У меня есть право на последнюю сигарету. Так обычно поступают.

Этой пустопорожней болтовней он позорил себя, но уже не мог удерживать слова во рту.

Парни рассмеялись и покачали головами. Покурив, они бросили окурки в сторону. Напарник с наслаждением помочился, и парни снова запихали Геррина в багажник.

По его прикидкам, они ехали около часа. Затем он ощутил несколько остановок и возобновлений движения, слышал обрывки беседы, из которых не мог ничего понять. Когда его достали из багажника, Дэвид несколько раз потопал по земле, восстанавливая кровообращение в ногах, потянул руки и плечи.

Когда он, закончив потягивания, открыл глаза, двух парней и водителя уже не было. Перед ним стоял мужчина огромного роста и могучего телосложения, с волосами цвета соломы и щеками, заросшими щетиной; вокруг его шеи был обмотан красный в клеточку шемаг. На нем были пропыленные джинсы, рубашка цвета хаки, к наплечной портупее был прикреплен невообразимого вида пистолет в кожаной кобуре. Геррин узнал его. Этот гигант приходил к нему вместе Барнардом.

Позади этого мужчины стояли еще двое одетых подобным образом. У обоих были пистолеты в кобуре и какое-то более тяжелое вооружение, но не «М-16», не «АК-47», а нечто иное, чего ему не доводилось видеть. Этих людей нельзя было принять ни за кого, кроме как за американцев. Высокие, плотные, мускулистые, хорошо откормленные и, главное, с глазами, похожими на дула пистолетов.

— Доктор Геррин, — обратился к нему огромный мужчина, и Геррин содрогнулся. Услышать такой голос бывает дано лишь раз в жизни. У него были глаза настоящего хищника — такого, который отлично знает, как и где удобнее всего валить наземь добычу.

— Почему бы вам просто не убить меня здесь и не избавить нас всех от з-з-затруднений? — Страх снова овладел Геррином, и слова забулькали у него во рту. Ему не терпелось узнать, что его ждет, поэтому он и не мог остановить словесный поток.

— Что?

— Да просто сделайте это. Кончайте скорей. Эти двое должны были сделать это, но не справились со своими нервами. Ну давайте же.

— Нет, так мы не работаем, — сказал его собеседник и посмотрел из-за плеча в сторону.

Геррин, посмотрев туда же, увидел ангар, внутри которого, припав к земле, стоял черный, странного вида вертолет.

— Так что все-таки вы со мной сделаете?

— То, что полагается.

72

Халли, выйдя из самолета по телескопическому трапу в Далласе, почти сразу же столкнулась с Бауманом. Она не спрашивала, как он смог без билета проникнуть в закрытую зону аэропорта, а, бросив на пол ручной багаж, крепко обняла его и долго не размыкала объятий; они стояли на середине прохода, и пассажирам приходилось обходить их.

— Давай отойдем куда-нибудь.

Держа ее багаж, да и ее саму, измотанную и ослабевшую после четырех дней и четырех ночей обратной дороги и не отошедшей еще от полюсного времени, Уил двинулся из заполненного прилетевшими пассажирами отсека. Перейдя в соседний безлюдный отсек, они стояли и смотрели друг на друга.

— Ты получил мои электронные письма? — спросила Халли.

— Нет, — ответил Бауман, глядя на ее удивленное лицо. — А ты получила мои?

— Нет, — ответила она, и его лицо тоже сразу стало удивленным. — Я подумала, ты разозлился на меня, Уил.

— И не думал. Мне показалось, что это ты разозлилась, — сказал он.

— Нет, даже и не думала, — успокоила его Халли.

Они почти сразу поняли, в чем было дело.

— Когда мы расставались, ты сказал, что тебе надо мне кое-что сообщить, — напомнила Халли.

— Так и ты сказала мне то же самое.

— И что же ты хотел мне сказать? — спросила она.

Уил рассказал ей все, что писал в электронных письмах.

На мгновение почувствовав неловкость от того, что она так неправильно о нем думала, Халли рассказала ему о том, что писала в своих.

Маленький мальчик шел рядом с матерью, державшей его за руку. С гордо поднятой головой он шагал по главному залу аэропорта в кроссовках, на задниках которых при каждом шаге мелькали разноцветные огоньки. Женщина с ребенком вошли в обширный зал, где располагались накопители и не было никого, кроме высокой белокурой женщины и мужчины огромного роста. Они крепко сжимали друг друга в объятиях, словно боясь, что какая-то сила их растащит. «Ну, например, ужасный шторм», — подумал мальчик. Ураганный ветер. Похожий на воронку. Что бывает при таком ветре, он видел, а вот как такой ветер называется, забыл.

— Мама, а как называется то, что подняло Дороти и ее дом на воздух?

— Торнадо, — ответила женщина. — А почему ты вдруг вспомнил об этом?

— А вот посмотри на этих людей, — сказал ребенок. — У них что-то не так?

Женщина метнула быстрый взгляд на обнявшуюся пару.

— Не показывай пальцем. У них все в порядке. Просто они счастливы от того, что видят друг друга.

— А почему тетя плачет, если они так счастливы?

— Бывает, что счастье вызывает слезы, — ответила мать, а мальчик подумал, что смешнее этого ничего в своей жизни не слышал. Но все равно он не мог не смотреть на них: они были какими-то — ну как бы это сказать? — не похожими на других.