Лимузины радикально отличались от двухместных машин, проносившихся мимо них. Среди этих двухместных не было двух, похожих друг на друга – похоже, мошкиты не дошли еще до понимания выгод стандартизации. Впрочем, все остальные машины, которые видели люди, были крошечными, вроде двойных мотоциклов, тогда как людей везли в низких, четко очерченных экипажах, сверкавших полировкой.
– Они прекрасны, – сказала Сэлли. – Вы создали их именно для нас?
– Да, – ответила ее мошкита. – Хорошо ли мы угадали?
– Отлично. Это весьма льстит нам, – сказала Сэлли. – Вы, должно быть, понесли значительные расходы для… этого… – она вдруг замолчала. Реннер повернулся, чтобы взглянуть туда, куда она смотрит, и задохнулся от удивления.
Замки вроде этого располагались когда-то в Тирольских Альпах на Земле. Они и до сих пор стояли там, поскольку их никогда не бомбили, но Реннер видел только их копии на других мирах. Сейчас сказочный замок с высокими изящными шпилями стоял посреди прямоугольных зданий города мошкитов. Поднимавшийся с одного угла минарет опоясывал тонкий балкон.
– Что это за место? – спросил Реннер.
– Здесь будете жить вы, – сказала мошкита Сэлли. – Он герметизирован и полуогорожен. Для вашего удобства есть гараж и машины.
В последовавшей за этим паузой восхищения прозвучали слова Горация Бари:
– Вы самые изумительные хозяева.
Они сразу же назвали его Замком. Вне всякого сомнения, он был задуман и построен целиком для них. Здание было достаточно большое, чтобы вместить тридцать человек. Его красота и удобства были в традициях Спарты – с несколькими дисгармоничными отклонениями.
Мошкиты знали образ жизни Уайтбрида, Стели, Сэлли докторов Харди и Хорвата, и поэтому они старались сдерживать свой смех, когда их финч'клик' показывали им отведенные для них комнаты. Космонавты Джексон и Вейсс были испуганы до немоты и только изредка говорили осторожно какую-нибудь глупость. Люди же типа Горация Бари имели жесткие традиции гостеприимства, и поэтому он считал странными все обычаи, кроме левантийских.
Однако люди вроде Реннера, ценили прямоту и откровенность, и эта откровенность, как он обнаружил, делала жизнь для всех легче. Впрочем, это не относилось к Военному Флоту. На Флоте он научился держать свой рот закрытым. К счастью, его финч'клик' придерживалась точно такой же точки зрения.
Реннер осмотрел апартамент, выделенный ему. Двуспальная постель, кухонный шкаф для посуды, кушетка и кофейный столик – все смутно напоминало ему лекции о путешествиях, которые он читал мошкитам. Комната была в пять раз больше его каюты на «Мак-Артуре».
– Простор, – сказал он удовлетворенно, потом принюхался. Не было вообще никаких запахов. – Все сделано на широкую ногу и щедрую руку. Вы, должно быть, проделали огромную работу, чтобы профильтровать воздух планеты.
– Спасибо. Что касается широких ног и щедрых рук… – Мошкита Реннера посмотрела на свои плоскостопые ноги и пошевелила всеми локтями. – Можно было бы подумать, что нам нужно больше, чем вам, но это не так.
Панорамное окно тянулось от пола до потолка и от стены до стены. За ним возвышался город: большинство зданий, видимых отсюда, было выше Замка. Реннер заметил, что смотрит прямо вниз, на городскую улицу, уходящую к величественному закату, сиявшему всеми оттенками красного. По пешеходному уровню двигалась лавина спешащих разноцветных шариков, главным образом Красных и Коричневых, но и Белых было довольно много. Некоторое время он смотрел, потом повернулся.
Рядом с изголовьем его кровати находилась ниша, и Реннер заглянул в нее. Там стоял кухонный шкаф и два предмета обстановки, которые Реннер тут же узнал. Они походили на то, что сделал Коричневый из кровати в каюте Кроуфорда.
– Двое? – спросил Реннер.
– Мы назначили еще Коричневого.
– Я научу вас новому слову. «Уединение». Оно относится к человеческим потребностям…
– Мы знаем об уединении, – мошкита сделала двойной жест. – Неужели вы полагаете, что это допустимо между человеком и его финч'клик'?
Реннер торжественно кивнул.
– Но… но… Реннер, у вас нет никакого уважения к традициям?
– Каким?
– Черт побери! Хорошо, Реннер. Мы навесим здесь дверь. С замком?
– Да. Должен заметить, что остальные, вероятно, чувствуют то же самое, независимо от того, говорят об этом или нет.
Кровать, кушетка, стол – все это было знакомо мошкитам и прежде. Матрац был немного жестковат, ну и черт с ним. Реннер заглянул в ванную и расхохотался. Туалет был туалетом для невесомости, лишь в одном отличаясь от такового на катере: он имел золотую ручку для спуска воды, вырезанную в форме собачьей головы. Ванна была… странной.
– Я хочу опробовать эту ванну, – сказал Реннер.
– Я знаю, о чем вы думаете. Мы видели изображения некоторых ванн на ваших лекциях, но они выглядели нелепо, не соответствуя вашей анатомии.
– Верно. До сих пор никто не создал приличной ванны. Но на тех снимках не было ни одного туалета, не так ли?
– Это довольно странно, но не было.
– Ммм… – и Реннер начал говорить. Когда он закончил, мошкита сказала:
– И как много воды для этого нужно?
– Довольно много. Слишком много для космического корабля.
– Хорошо. Мы посмотрим, что можно сделать.
– Да, и сделайте дверь между ванной и жилой комнатой.
– Снова уединение?
– Да.
Обед в ту ночь походил на званый прием в старом доме Сэлли на Спарте, но странно измененный. Слуги – молчаливые, внимательные, почтительные, руководимые хозяином, которым из уважения к его рангу стала мошкита доктора Хорвата – были Рабочими ростом в полтора метра. Продукты были доставлены из запасов «Мак-Артура», за исключением приправ, которыми служили фрукты, похожие на дыню и подслащенные желтым соусом.
– Мы гарантируем, что это не ядовито, – сказала мошкита Реннера. – Мы нашли несколько продуктов, в которых уверены, и продолжаем поиски. Вы сами можете принять в них участие, – соус уничтожал кислый вкус дынь и делал их восхитительными.
– Это можно использовать как предмет для торговли, – сказал Бари.
– Только нам удобнее перевозить семена, а не сами дыни. Их трудно выращивать?
– Совсем нет, но это требует обработки, – сказал мошкит Бари. – Мы дадим вам возможность изучить почву. Можете вы указать другие предметы, которыми стоит торговать?
Бари нахмурился и посмотрел вниз, на свою тарелку. Никто не обращал на них внимания, а ведь они были золотыми: тарелки, столовые приборы, даже бокалы для вина, хотя формой походили на хрусталь. И все же, они не могли быть золотыми, потому что не проводили тепла. Это были просто копии пластиковой посуды, предназначенной для невесомости на борту катера «Мак-Артура», даже с торговыми марками, оттиснутыми по краям.