Кирилл посмотрел на свои ноги.
Хорошо, что в прихожей накануне перегорела лампочка и мама не могла разглядеть как следует его лицо.
* * *
– Здравствуйте, – сказал Кирилл.
– Здрасьте, – отозвался сапожник, не поднимая головы. – Берем заказы на понедельник.
– У меня не заказ.
Сапожник наконец-то оторвался от стоптанной подошвы. Взглянул на посетителя поверх очков, тут же потупился и, как показалось Кириллу, поскучнел.
– Вот. – Кирилл поставил туфли на прилавок. – Я вам их принес. Забирайте.
– У меня не магазин, – отозвался сапожник сварливо. – Обувь на комиссию не принимаем.
– Если вы не возьмете, я хозяину отдам, – пообещал Кирилл.
Сапожник посмотрел на него снова – тяжело и устало.
– Отдавай. Увидишь, что будет. Мне-то что? Отдавай.
* * *
Ночью туфли и босоножки возятся в шкафчике для обуви, шепчутся, подергивают шнурками, и песчинки опадают с их натруженных подошв. Посмотрите, утром на обувной полке полно песка…
Днем невиданные полчища обуви бродят по улицам, вынюхивают чужие следы, решают, повернуть вам направо или налево, успеть на автобус или опоздать, встретить нечаянно друга – или пройти в двух шагах, разминувшись на долю секунды. Стучат каблуки, шлепают подошвы, хлопают слишком свободные голенища.
Чей-то башмак стоит на письменном столе. Как он туда заскочил?..
Кирилл проснулся.
За окном едва серело.
Из приоткрытой форточки приторно пахло черемухой.
* * *
– Чего вы от меня хотите?!
Туфли стояли на столе, на старой газете «Известия». Стояли, бессильно раскинув шнурки – будто разводя руками.
Туфли не могли ему ответить.
Он снова – в который раз – взял их в руки. Внимательно рассмотрел подошву, пощупал швы, потрогал стельку. Господи, да он рехнулся, это всего лишь туфли, обыкновенное изделие обувной промышленности, производство – Велико-британия…
Это он, Кирилл, сходит с ума.
* * *
Обрывок бумаги с записанным номером телефона он выбрасывал уже раз пять. А тот все равно находился – в кармане, на дне сумки, в ящике учительского стола…
Гудок. Еще гудок. В телефонной будке сыро и пахнет какой-то дрянью, сквозь мутные стекла видна коротенькая очередь – две нетерпеливые грузные дамы, блондинка и брюнетка, обе заранее раздражены ожиданием, хотя Кирилл еще не начал разговор.
Может быть, ему так никто и не ответит?
– Алло! Кирилл Владимирович?
– Я…
– Добрый день! Вы что-то хотите мне сказать?
– Я… отдам вам туфли.
– Замечательно. Мне зайти?
– Н-нет, – выдавил Кирилл. – Давайте встретимся… Возле… нет… – почему-то он не додумался выбрать место встречи заранее, – возле… Возле центрального книжного. Знаете где?
– Возле магазина или возле книгообмена? – Собеседник выказал осведомленность.
– Возле книгообмена.
– Хорошо. Когда?
– Через… час. – Кирилл кашлянул, прочищая горло.
– Договорились, Кирилл Владимирович. До встречи!
Гудки.
Пухлая брюнетка постучала согнутым пальцем в мутное стекло телефонной будки:
– Сколько можно?! Люди ждут!
* * *
Кирилл стоял, глядя на книжные полки.
«Граф Монте-Кристо». «Женщина в белом». «Виконт де Бражелон». На самой верхней полке, под номером «один», помещались, помимо приключений неукротимой Анжелики, здоровенный том Стругацких и не менее толстая книга Станислава Лема. Кирилл знал, что у него нет ничего, достойного такого обмена. Все, что он приносил, оценивалось зазнайками-продавщицами как «три» или даже «четыре»; Кириллу не раз снилось, как он открывает стеклянные дверцы и, протянув руку, ощущает мягкую тяжесть книги…
Туфли жали. Стискивали ноги все сильнее. Или кажется?
Зачем он здесь? Что он задумал – предательство?
Бред. Ерунда. Кого он предает – туфли? Смешно! Это вещь, неодушевленный предмет… Производство – Велико-британия.
Корешки книг расплывались перед глазами. Как будто там, в шкафу, шел сильный дождь и заливал стеклянные дверцы изнутри. Зачем он здесь? Что его держит? Есть десять минут до назначенного времени, он может просто повернуться и уйти. Не обувь управляет человеком, а…
Что плохого в том, чтобы вернуть чужие туфли хозяину? Это ведь чужиетуфли, он, Кирилл, в жизни не присваивал чужого…
Уйти! Еще есть время. Хозяинне должен их получить!
Кирилл повернулся к выходу. Пройти оказалось неожиданно трудно – в магазине вдруг образовалась толпа, путались под ногами чьи-то дети, не уходили с дороги старушки с авоськами, продавщица выплыла из-за прилавка и двинулась к шкафам, позванивая ключами, – доставать книгу для какого-то счастливца…
– Кир!
Он вздрогнул. Ира, нарядная похорошевшая Ира, стояла у входа.
– Кирюша! Привет!
– Привет. Ты как здесь? – спросил он через силу.
– Секрет. – Ира улыбнулась хитро и невинно.
Кирилл вдруг вспомнил о своем дне рождения, о том, что осталась всего неделя; вспомнил какие-то Ирины слова насчет «потрясного подарка»… Он был готов улыбнуться в ответ, улыбнуться и обнять Иру за плечи, когда сквозь стекло витрины увидел – за спиной нетерпеливого покупателя, перебирающего на прилавке отобранные книги, – увидел Алису, сосредоточенно и быстро шагающую к двери «Букиниста».
Оказывается, он все время этого ждал. Был готов к такому вот мгновению. Ноги приклеились к цементному полу, но разум оставался свободным, в бешеном темпе перебирая десятки возможных сценариев.
Алиса вошла в магазин и увидела Кирилла. Стоящую рядом Иру она поначалу не заметила.
– А кто это здесь?.. – весело начала Алиса.
В этот момент за ее спиной показалась Вита – высокая, молочно-розовая, с пучком молочно-розовой редиски на дне прозрачной кошелки. И тоже первым делом увидела Кирилла.
– Ага! – выкрикнула радостно, на весь магазин. – Кирюшка!
Ира посмотрела озадаченно, сначала на Виту, потом на Кирилла, а еще потом, будто опомнившись, на Алису. Они стояли втроем между Кириллом и выходом, а за их спинами поджидал голубоглазый и улыбался широко и уверенно, как с плаката «Госстраха».
– Я… сейчас, – сказал Кирилл неизвестно кому.
…Узкие двери в подсобку.
Пожилая женщина в кудрявом парике выглянула из крошечного кабинета: