Встать?!
На Рио человек с тухлым взглядом не обращает внимания – негнущиеся, словно деревянные, ноги несут его обратно к кровати. Пальцы героя клещами впиваются в плечо насильника, но человек с тухлым взглядом походя отмахивается – и теперь в угол летит уже герой, чудом не порезавшись о собственный меч. Ну, давай же, Рио, вставай! Он встал, значит, сможешь и ты! Разве не видишь: его нельзя остановить, не убив! Убей! Брось в мир щедрую смерть со своего клинка! Преступи Запрет! Иначе… посмотри – у женщины на шее кровь! Кровь! Ты что, совсем ослеп?!
Заклятый бьет в броске с пола – снова медным яблоком рукояти.
По хребту.
Достигни удар цели – человек с тухлым взглядом упал бы со сломанным позвоночником, парализованный – но живой!
К счастью, удача теперь была на моей стороне: ночной гость, словно почувствовав опасность, в последний момент начал оборачиваться – отчего удар обрушился вскользь, разодрав одежду вместе с кожей спины. Желтые кривые клыки ощерились в лицо Рио, из выгребной ямы рта потянулась ниточка кровавой слюны. Острие меча угрожающе ткнулось в грудь чужака, напротив сердца – остановись! стой, погибнешь! сдавайся! – две лапы в ответ ухватили клинок, но ноги, непослушные ноги подвели своего владельца.
Человек с тухлым взглядом упал вперед.
И меч вышел у него из спины.
Мироздание содрогнулось! Эфирные вихри хлестнули со всех сторон, сметая завесы, прорывая Рубежи, верша слияние возможного с невозможным! – сейчас, сейчас вода нарушения хлынет под корни Древа Сфирот, раскроются набухшие почки на ветвях, давая дорогу Истинному Свету, как уже было однажды – и я наконец обрету цельность… Скорее, скорее, я устал ждать!..
Но почему слабеет невидимый ветер, иссякает влага чуда, почему вновь смыкается треснувшая было скорлупа, почему… Не надо! Неужели снова… Ведь вот он, убитый, валяется на полу, с мечом в сердце, и над ним в оцепенении застыл герой Рио, нарушивший, нарушивший – НАРУШИВШИЙ!!! – условие Заклятия!
Почему?!
Заклятый нагибается над лежащим.
– Мертв, – бормочет он, судорожно дергая щекой. – Странно, уже окоченеть успел…
Окоченеть?
Убитый мгновение назад – окоченеть?!
Существо на полу дернулось, и Рио невольно отшатнулся. Отчаянно завизжала на кровати перепуганная до смерти женщина, зажав ладонью рану на шее. Человек с тухлым взглядом рывком извлек из груди меч, аккуратно положил его возле стены и сел.
– Сале, беги! – В крике героя стыло отчаяние.
– Сале? Нет!.. Сале, это правда ты?
Голос – хриплый и одновременно пронзительный – безумным скрежетом разорвал ночь, и даже Рио застыл на месте, словно налетев на невидимую преграду.
Этот голос нельзя было не узнать.
– Хоста?! – выдохнул герой; и я проклял удачу, обернувшуюся чудовищной насмешкой, – дважды просить у Заклятого смерть для одного и того же человека, и дважды не дотянуться до вожделенной цели!
– Хоста?!! Что с тобой? Ты… тебя же убили, я сам видел!
Обнаженный Рио присел на корточки перед живым мертвецом. Женщина, кажется, начала мало-помалу приходить в себя, но по-прежнему не могла вымолвить ни слова. Вместо лишних слов она молча потянулась к изголовью, где стоял тяжелый подсвечник на семь свечей и лежало огниво.
Я к тому времени обосновался на крючке стенной вешалки и мог не опасаться, что при свете меня заметят.
– Убили, – прошептал тот, кого раньше звали Хостой, стараясь пригасить свой жуткий голос. Это у него получилось плохо. – Убили меня, Рио. Холодно мне. Мертвый я. Мысли… сгнили мысли. Сале… ты хоть жива?
Вспыхнула свеча, за ней – другая, и люди наконец смогли рассмотреть мертвеца.
– Жива, – проскрежетал мертвец, и в тухлом его взгляде червями сплелись боль и облегчение. – Помрачение на меня нашло. После смерти… бывает. Я палач; я слышал. Добей меня, Рио! Я для тебя добивал, добей и ты… для меня. Крови я мало выпил. Вот-вот память уйдет – тогда я опять на вас брошусь. Отруби мне голову, Рио… пожалуйста. Ты не бойся, покойникам головы рубить – сущая безделица!.. я знаю, я палач…
– Я… я не могу, Хоста! Не могу!
– Добей! – Бывший палач неожиданно вцепился в руку своего бывшего спутника поистине мертвой хваткой. – Упокой мою душу! Не хочу – так…
– А як же ты хочешь, катюга? – весело спрашивают от двери. – У рай до святого боженьки хочешь?! Некрещена душа, в чужой землице зарыта, чужими людьми кончена, – не, нема таким рая…
Старый ведьмач стоит на пороге. Хитро щурится на непотребную картину: голые мужчина с женщиной и оживший мертвец на полу.
Одно неясно, Панько, зачем тебе я, как соглядатай, понадобился?
– Ну что, ведьма роблена, не сладила сама с моим опырякою? – толстым ногтем пасичник скребет подбородок, ухмыляясь. – Велел же тебе пятки салом смазать – а ты упираешься, лезешь поперед батьки в пекло! Ладно, пани ясна – на цей раз Панько тебя стращал, чтоб думала впредь, як ведьмачей за кожух… Неделю даю на сборы, а больше не дам. Поняла, ясна пани?
– Зачем… зачем ты его? – Вместо ответа на откровенную угрозу женщина кивает в сторону притихшего, сжавшегося в комок Хосты. – Зачем?!
– Я? – Вожак местного Ковена пожимает плечами. – Та ваш приятель и без Панька готовый опыряка был, когда я пришел. Ну, подсобил трошки, не без того…
– А… второй? Лекарь? – Герою все с большим трудом удается держать себя в руках.
– А, той парубок, что Крамольником кличут? Той помер совсем. Як честные люди. Покрестить его успели, вот и помер, як всяка християнська душа. Ликар, говоришь, был? Если добрый ликар – теперь в раю вареники ест!
– Ухо ему отрубить, что ли? – скучным голосом интересуется Рио у женщины. – Или язык отрезать, чтоб не болтал глупостей? Как думаешь, Сале?
Кажется, на этот раз Панька проняло. Понял: этот убить не убьет, а вот язык и впрямь отрежет – глазом не моргнет.
– Ты, хлопче, думай, що балабонишь, – глядя в сторону, бормочет он. – А то как бы не пришлось тебе завидовать тому бурсаку, что панночку мертвую три ночи у церкви отчитывал…
– А ты думай, что делаешь, когда покойников поднимаешь! Говори: чем теперь Хосте помочь можно?
– А чем опыряке допоможешь?! – Пасичник искренне изумлен. – Разве что отнести до кого, чтоб кровушки посмоктал? Так я и отнес!
– А покой дать ему можешь?
– Ну…
– Не «ну», а делай что сказано!
– Больно ты прыткий, хлопче! Добрый опыряка всегда в хозяйстве пригодится! Покой ему… Може, и упокою, если вы драпанете отсюда без разговоров та болтать лишнего не станете. А приятелю вашему и так непогано! Був катом, заризяк всяких на той свет отправлял – а теперь что? Да то же самое! Ему не привыкать… Ладно, ладно, иду. – Панько явно заметил, как изменилось лицо Рио. – По рукам? Вы отсель выметаетесь за неделю – а я тогда его, може, и упокою!