— Резонно, Катюха. Есть, конечно, вот только где? Дай подумать. Я его лет двадцать не видела. Но был же… Сейчас!
Она поднялась с табуретки и легко унеслась из кухни. Я услышала шум отодвигаемой мебели, звуки падения каких-то предметов и, наконец, Галкин придушенный крик: «Катюха, помоги!» Сначала я увидела Галкины ноги в турецких туфлях, потом хлипкую табуретку, на которой она балансировала, пытаясь стащить что-то тяжелое с антресолей. Наконец она передала мне тяжелый ящик, покрытый слоем пыли. Вслед ему посыпалось множество мелких предметов вроде старых школьных тетрадок, пластиковых игрушек, а также высохшие стручки красного перца на веревочке.
— Смотри-ка, — пробормотала Галка, поймав перец на лету, — вот он где, а я обыскалась!
Мы водрузили аппарат на стол, воткнули вилку в розетку и вставили негатив в кассету. Галка нажала красную кнопку. Внимание, момент истины!
Вместо ожидаемой картины на стене появилось мутное разноцветное пятно. Мы растерянно переглянулись. Галка покрутила колесико настройки. Пятно потемнело. Потом посветлело. Но знакомое семейство все не появлялось.
— Знаю! — сказала Галка. — Мы его вставили не той стороной. Сейчас поменяю.
В результате — все то же пятно.
— Может, прибор барахлит?
Тут мы явственно почувствовали запах паленой пластмассы. Я, вскрикнув, выдернула шнур слайдоскопа из розетки и выхватила из кассеты драгоценный, слегка покоробленный кусочек пленки.
— Ничего не понимаю! — всплеснула руками Галка. — Я же помню, Павлуша когда-то смотрел слайды!
Мы сидели молча, разочарованные и озадаченные.
— Послушай, а ведь это слайдоскоп, а не диапроектор! — сказала вдруг Галка — Вот дурынды! Нам же диапроектор нужен!
— А у тебя есть? — с надеждой спросила я.
— У нас в Греции все есть!
Диапроектор, большое, допотопное сооружение, был найден все там же, на антресолях.
— Это еще мой папа когда-то своими руками сделал! — похвасталась Галка, сдувая с него пыль.
Молча, сосредоточенно мы вставили пленку, и Галка, сказав: «С богом!», включила агрегат. Увидев увеличенное во всю стену, четкое изображение ставшего почти родным толстого семейства, мы с радостным визгом бросились друг дружке в объятия.
— Резкость какова, а? — восхищалась Галка. — Смотри, номер как на ладони! Бери карандаш и пиши, диктую! — Она подождала, пока я, порывшись в сумочке, достала ручку. — Записала? Повтори!
Я послушно повторила.
— Считай, убийца у нас в кармане.
— Еще неизвестно. А как мы его найдем?
— Что-нибудь придумаем! У тебя в ГАИ знакомые есть?
— Вообще-то есть, но…
— Что?
— А как я ему объясню, зачем мне это нужно?
— Ну, человека ищешь, мало ли… Стоп, у меня идея! Как это я сразу не подумала!
— Какая идея?
— Пока секрет! Адрес и биографические данные преступника беру на себя.
— Слушай, а если это вовсе не машина?
— Как это — не машина? А что?
— Это может быть что угодно! Любой человек на улице, и, может, даже выглядывающий в окно.
— Ну, вот, всегда ты все испортишь, Катюха! Не надо быть таким пессимистом. Сейчас разберемся. Так, пошли по новой. Смотри. Кто у нас тут есть? Толстяков оставляем на десерт. Голову даю на отсечение, они ни при чем. Нормальные люди. Подозреваемым номер один назначаем автомобиль. Согласна? — Галка раскраснелась, глаза ее горели, ей было очень интересно. — Вполне вероятно, что это тот самый, который сбил Алину.
— Ну… ладно, допустим, — сказала я с сомнением.
— Идем дальше. Я вижу здесь более или менее отчетливо троих — старика в панаме, подростка с собакой, бабушку с детской коляской. Кого выбираем вторым номером?
— Никого.
— Согласна! Вот еще двое, вид сзади. По-моему, бесперспективно. Если это один из них, мы его никогда не найдем. Спина у всех одинаковая. Кто за то, чтоб оставить их в покое и искать дальше? Голосуем!
— Согласна.
— Так, теперь ищем преступное лицо в окне. Тут всего один дом, справа, а слева — парк.
В течение нескольких минут мы, затаив дыхание, не просто рассматривали знакомую картинку, а изучали каждую малейшую деталь.
— Убей, не вижу ничего подозрительного, а ты?
— Я тоже.
— Катюха, поверь моему жизненному опыту, это — иномарка. Я уверена! Ну, почти… Давай начнем действовать, а там посмотрим. Главное — ввязаться.
— А как мы его все-таки вычислим?
— Преступника я беру на себя. Давай еще пивка, а? За успех!
Мы чокнулись и выпили.
— Шикарное пиво! — сказала Галка, утираясь рукой. — Рыбку бери, вот этот кусочек, смотри какой хорошенький!
— А как ты его найдешь? Я не согласна! А вдруг он тебя раньше вычислит? Это же опасно. Если это он, конечно…
— Что я, совсем? — Галка всплеснула руками. — Да я к нему близко не подойду. Ты же меня знаешь!
— Потому и боюсь!
— Не бойся! Брать преступника будем вместе.
Мы взяли еще по кусочку хрустящей рыбы.
— Остыла совсем, надо бы подогреть, — сказала Галка, просто так, ни к кому не обращаясь.
— Так еще лучше, — ответила я.
Она достала из холодильника еще две банки пива, и праздник продолжался. Наконец я взглянула на часы и схватилась за голову:
— Ой, мне нужно бежать!
— К Гавриленке? — спросила Галка, и мы захохотали.
Давно у меня не было так легко на душе.
— Катюх, ты мне позвони вечером, слышишь? — говорила Галка, помогая мне одеться. — Или нет, я сама! Как только узнаю, сразу отзвонюсь!
— Ага, жду!
Окружающий мир слегка покачивался, многочисленные предметы в Галкиной прихожей уже не казались старым хламом, а выглядели вполне симпатично и таинственно, как на чердаке у доброй волшебницы.
— Галка, ты добрая волшебница!
— Знаю! Только не добрая, а злая. Запросто могу превратить тебя в… мышь.
— Не хочу в мышь! Хочу в принцессу!
Мы расцеловались на прощание. Я направилась к лифту, а Галка, стоя в дверях, в любимой позе — руки в боки, смотрела мне вслед. Золотые турецкие шлепанцы сияли в полумраке коридора…
* * *
Галка позвонила в одиннадцать вечера и возбужденно закричала:
— Катюха, это не иномарка!
— Почему?
— Иномарки больше нет! В июле прошлого года она попала в аварию. Разбилась вдребезги. Хозяин, какой-то тип с грузинской фамилией, погиб. Так что, если это он — Елена бы знала. По нашей версии, она была знакома с убийцей. Или подозревала.