– Не уверена.
– Нет?
– То, о чем ты меня просишь, Йенни…
– Понимаю, ты сама должна решить. Но…
– А он…
Йенни перебила:
– Он встревожен, и ему от этого хуже. Лежит в палате, размышляет, накручивает себя. «Как думаешь, Роза меня простит?» – и все в таком духе. Не знаю, наверное, для него важно расплатиться по этим хреновым счетам.
– Расплатиться?
– Ну да. Типа того. Ну, ты понимаешь.
– Значит, индульгенция понадобилась, да?
– Чего?
– Отпущение грехов и жизнь вечная. Аминь.
Йеннифер нервно рассмеялась:
– Возможно. Или просто хочет с тобой повидаться… еще раз. Не знаю. В общем, отстой.
– А как Юлия? – сменила тему Роза.
– На нервах вся, испугана до смерти. Как и я. Просто какая-то гребаная чума. Видишь ли, мы всегда были втроем: папа, Юлия и я. С тех пор как мама… в общем, ты в курсе. Он замечательный отец… И мы любим его! А теперь он там лежит, и все так страшно, так… а поделать мы ничего не можем, полная беспомощность!
– Печально, – сухо сказала Роза.
– Ой, еще одно. Эта шлюха Ингрид была у тебя?
Хотя Роза ждала этого вопроса, но все равно напряглась.
– Да, вчера приходила, – выдавила она. – Ненадолго.
– Ага. Хорошо. Похоже, она… Сама я не уверена, но папа вбил себе в голову, что она, типа, исчезла. Вот он и послал меня искать ее, ну в квартиру на Туле гатан, но там пусто.
– A-а… Странно.
– Точно. Он еще больше разволновался.
– А вы пробовали звонить ей на мобильный?
– Папа обзвонился. И сообщения отправлял. Она не отвечает. Но вообще она малость не в себе, так что могла просто забыть зарядить мобильник. Но куда она подевалась? Должна же была домой вернуться.
– Скорее всего.
– Она ничего тебе не говорила? Как она вообще себя вела?
И в тот самый миг у Розы созрела ложь:
– Ну, видишь… я не знакома с ней лично, но, похоже, она в депрессии, вся подавленная такая. По-моему, она то ли перебрала с лекарствами, то ли стресс. Я не придала значения ее словам. А теперь понимаю… Она сказала что-то вроде: «Уеду я, пожалуй, на некоторое время». Что-то в таком духе. Мол, ей нужна передышка.
– Уехала?
– Да. Так она сказала.
– Сука!
– Йенни…
– Вот так вот просто взяла и сдристнула! Как трахаться – так она рядом, а когда требуется помощь…
– Да, но мы не должны…
– Черт, и ты еще эту шлюху защищаешь?!
– Не то что защищаю, но…
Йеннифер перебила:
– А знаешь что? Расскажу тебе кое-что, только обещай никому не говорить. Мы с Юлией навели на нее порчу, магия вуду. Чтобы от нее отделаться. А теперь… ух ты! Сработало, значит. Невероятно! Жуть какая. Черт. Меня сейчас прямо затрясло.
– Какое еще вуду? Ты о чем?
– Ну, типа колдовство. Юлия смастерила обалденную куклу. Вот мы иголки в нее и повтыкали…
Роза заставила себя рассмеяться:
– Да вы спятили. Она скоро наверняка объявится.
В трубке ненадолго воцарилось молчание. Затем вновь голос Йенни:
– Так, значит, она свалила? Прямо вчера вечером, или как?
– Может быть. А может, и нет, просто ляпнула.
– Вряд ли. Ведь ее нигде нет. Не говорила, куда намылилась?
– Ну… нет, по-моему, нет. Вообще-то мы не очень долго разговаривали. У меня времени не было. Аврал с работой. Нужно доделать к завтрашнему утру. Громадная корректура, почти на пятьсот страниц.
– Пятьсот страниц! Ого! Все-все, больше не отвлекаю. Но ты все-таки подумай насчет папы. Иногда нужно проявить некоторое… ну, типа… великодушие.
Дремала, растворяясь в прерывистом сне. Проснулась от звука собственного голоса: кричала и плакала.
Звала его по имени.
Титус…
Что с ним творится сейчас? Из-за ее исчезновения. Не знает ничего, не понимает. Когда он нуждается в ней сильнее всего. Она должна быть рядом, держать его за руку, успокаивать. И в горе, и в здравии. Ну, может, в ратуше и не так говорят, но она так считает. В глубине души она мечтала о роскошной свадьбе. В глубине души была маленькой, мечтательной девочкой. А еще глубже – желала избавиться от его злых дочерей, пусть бы провалились ко всем чертям. Они как сводные сестры Золушки. Ненавидят ее.
– Постарайся их понять, – призывал Титус. – Я так страдал, когда меня бросила их мать. Было неимоверно тяжело. Я потом все понял, после того, как мы с тобой… что все это сказалось на девочках. Потом появилась Роза и все успокоилось. Конечно, дочери выросли и должны понимать, что у меня своя жизнь. Но прошлое ведь не исчезает никуда.
Ингрид боялась девушек В конце концов, пришлось признаться в этом. Не Титусу, разумеется. Себе. Они ее пугали. Как они могли быть частью ее мужчины? Невероятно.
Будь они с Титусом помоложе, у них были бы общие дети. Дети, которым передались бы черты обоих родителей, надежные дети, безопасные дети, без этой жестокости.
А вдруг он умрет? Вдруг прямо сейчас он умирает на больничной койке? И она никогда, никогда его не увидит?
От страха она резко села на кровати. От отчаянного биения сердца в боку закололо. И рука… рука болела еще больше.
Откинуться назад, плотно прижаться головой к стене. Ущипнуть себя за ногу, одолеть боль болью. Она сморщилась, заплакала.
– Помогите! Почему никто не придет, не поможет мне?
И через миг, поразившись собственному пафосу:
– За что мне все это?
А затем – яростное отречение:
– Это все ты виноват, Титус! Ты! Это ты послал меня сюда! Это ты заставил меня, помнишь! Ты должен был знать, ведь ты прожил с ней много лет! Она психопатка, опасна! Ни один нормальный человек сюда бы не забрался. Она меня убьет, я видела по глазам ее, убьет! Если бы ты знал, если бы ты…
Короткий, сдавленный утробный стон. Будто пила скрежетнула.
– Она у-у-уубъе-е-ет меня, я умру-уу-у здесь, господи, помогите кто-нибудь, почему никто не приходит, рука, так болит рука, господи, я больше не могу, я не хочу, я хочу домой!
Она зажмурилась, и в глазах словно взорвался фейерверк Сперва она решила, что люк снова открылся, но тут же поняла свою ошибку. Мозг реагировал неожиданно. Что дальше? Эпилепсия? Инсульт?
Опять захотелось в туалет. Вдобавок скрутило живот. Не отравлена ли каша? Сейчас ее ничто не удивит. Стиснула ягодицы, позыв прошел. Но скоро, очень скоро станет невтерпеж.