– Классно как ты водишь! – почтительно заметила она.
Йеннифер улыбнулась:
– Думала, все позабыла. Год за руль не садилась. Но это как езда на велосипеде: если уж научился, то раз и навсегда.
Пару раз они свернули не туда, пришлось спрашивать дорогу. И все же добрались до большого желтого особняка. Дом выглядел необитаемым. Но адрес правильный. Йеннифер проехала в узкие ворота и припарковала машину. Выбрались. Воздух прозрачен и свеж, совсем не то что в Стокгольме. В небе кружили птицы. Черные птицы. Скрипуче кричали.
– Как думаешь, это вороны? – спросила Йеннифер. – Как в «Полете ворона» [43] . Никогда таких птиц не видела. А как кричат!
– Хугин и Мунин [44] . Похоже на воронье карканье, но страшнее.
– Хорошо, что не грифы.
– Йенни!
– Прости.
– Думаешь, она здесь? – спросила Юлия.
Йеннифер показала на бело-синюю табличку с названием, прочла:
– «Боргвиков хутор». Здесь. Но Роза, по-моему, живет в доме поскромнее, не в самом особняке. Помнишь, Томас рассказывал?
Юлия кивнула:
– Да, точно! Арендует коттедж у хозяина особняка.
Йеннифер закрыла дверцу «ауди», положила ключ в карман.
– Подумать только, ни разу ее не навестили! – вздохнула она. – Вот дерьмо-то. Жаль, что мы так отдалились. Роза мне нравится. И всегда нравилась.
– И мне.
Пошли тропинкой, мимо большого дома, к озеру. Чуть ниже по склону холма они увидели маленький коттедж. К старому дереву у дома была приставлена лестница. Вокруг валялись ветки. И никаких признаков жизни.
Юлия остановилась. Ей было не по себе.
– Думаешь, Роза дома?
– Скоро узнаем.
– Йенни, я бы хотела пожить в таком месте! Только представь, жить в такой тишине, писать книги…
Вспомнила, как отец всегда подталкивал попробовать себя в сочинительстве: «Ты сможешь, Юлия. У тебя есть все, чтобы стать писателем. Уж я-то в этом понимаю. Да ты и сама знаешь». А она все сопротивлялась, ей казалось, будто отец принуждает ее к творчеству. Пытается извлечь из нее то, чего в ней нет.
И почему я его не слушала? Возможно, папа был прав. Но теперь он уже никогда не узнает о своей правоте…
Навернулись слезы.
Вот что такое горе. Печаль. Наваливается внезапно. А потом отступает. Кипит точно гейзер, незаметно, а потом взрывается. И снова затихает.
Они стояли перед дверью.
– А вдруг Розы нет дома? – прошептала Йеннифер. – Вдруг она тоже пропала?
Подняла руку, постучала.
Дверь распахнулась мгновенно и с такой силой, что едва не ударила девушек. На пороге Роза, полностью одетая.
– Девочки, – едва слышно пробормотала она.
Было в ней что-то странное. Какая-то подавленность. Будто она уже знала.
– Роза, – начала Йеннифер, – мы…
За спиной у Розы движение. Мужчина, высокий загорелый мужчина. Волосы взъерошены, глаза сонные. Их он заметил не сразу.
– Мама, подожди! – крикнул он.
И тут девушки поняли, кто это.
– Томас! – хором воскликнули они.
– Йенни! Юлия! Вы!
Они долго обнимали его. Томас изменился. Лицо взрослого человека – исчезла детскость, мягкость.
– Но как ты здесь очутился? – спросила Йеннифер. – Ты же должен быть в жопе мира!
– Мы приехали ночью.
Она отметила это «мы», интересно, кто тут еще. И тут вспомнила, с какой целью они приехали, сжалась, поникла.
Вперед выступила Юлия:
– Случилось страшное… Поэтому мы здесь. Отец. Папа умер. Вчера.
– Что?! – вырвалось у Томаса.
Юлия вздохнула:
– Да… Такое горе…
– Проходите же! Поговорим в доме! – Он шагнул с крыльца, ступил на мокрую траву. – Мама!
Роза медленно уходила по тропинке, по которой только что пришли девушки. Движения как у старухи. Голова втянута, плечи согнулись под невидимой ношей. Томас кинулся за ней, схватил за руку:
– Мама, ты слышала? Девочки приехали рассказать о Титусе.
Они сидели в гостиной. Рядом с Томасом – девушка, зовут Майя. Экзотическая внешность, и, кажется, старше его. Он представил ее как свою жену.
– Мы приехали ночью. Ужасно уставшие. Вымотались в долгой дороге.
Известие о смерти Титуса его явно потрясло. Майя сидела рядом с Томасом точно приклеенная.
Она так и не сказала ни слова. Девушки рассказали все снова.
– Это Ингрид его убила, – заявила Юлия. – Я не преувеличиваю. Она его предала. Сбежала.
– Я не понимаю, о чем ты.
– От нее пришло письмо, в котором говорится, что она больше не в состоянии выносить все тяготы. Мы нашли письмо дома у отца, в его квартире. Мы не знали, прочесть его отцу или не надо. Непонятно ведь, как больной воспримет такую новость. И все-таки прочитали. – Она разрыдалась.
– А он понял, о чем письмо? – спросил Томас. – Он был в сознании?
– Да, – мрачно ответила Юлия. – Он все понял. Фактически новость его уничтожила. Во всем виновата Ингрид.
Томас недоуменно смотрел на девушку:
– Но какие именно тяготы она не смогла выносить? Ничего не понимаю.
– Да мы и сами ничего не понимаем. Но она так написала. И попросила простить ее.
Роза все время бродила по комнате. С ней явно было что-то неладно. Подошла к двери, надела ветровку.
Томас вскочил.
– Мама, – умоляюще произнес он, – посиди с нами, ладно?
Роза вырвалась и вышла из дома.
– Что с ней? – спросила Йеннифер. – Какая-то она…
– Да-да, – подхватила Юлия, – мы видели ее в среду, и тогда она была совершенно обычной. И что у нее с рукой, зачем эта ужасная повязка?
Томас потер лоб. Виду него был обеспокоенный. Йеннифер заметила, что вокруг глаз у него уже наметилась сеточка морщин.
– Она все о каких-то мерзких крысах говорит. Я ничего не понимаю. Видимо, ее крыса цапнула. Но рану она не показывает. А вдруг заражение крови! И беспрерывно ходит к мусорным контейнерам, что-то там ищет.
– Что ищет?
– Откуда я знаю, черт возьми. Наверное, эту крысу.