Анника вздрогнула и опустила глаза, чтобы не выказать удивления.
— Карина Бьёрнлунд тоже занималась легкой атлетикой. Они были близки?
— Маргит старше Карины на два года и, соответственно, немного ее опекала. Именно она побудила Карину заняться легкой атлетикой. Сразу после этого Маргит оставила спорт.
— Почему?
— Она пошла в политику, и вскоре за ней последовала и Карина…
Анника ждала продолжения, но, не дождавшись, решила помочь Торду:
— Так кто были эти Дикие Звери?
— Это была раскольническая группа, — ответил Торд Аксельссон и потер ладонью лоб. — Ячейка, называвшая себя побегом великого древа Коммунистической партии Китая. Они оставили традиционный маоизм и сделали решительный шаг вперед. Во всяком случае, так они сами говорили.
— И у них были прозвища? — спросила Анника.
Он кивнул в ответ и помешал кофе в чашке.
— Это были не обычные буржуазные имена, а названия животных. Маргит звали Лающей Собакой, и она была этим очень обижена. У других членов ячейки прозвища были политические, а у нее чисто личное. Члены группы считали, что она слишком много сомневается, спорит и критикует.
В кухне снова наступило молчание. Холод охватил дом железными тисками, запах моющих средств стал вдруг очень резким.
— Что же такого ужасного сделали Дикие Звери? — спросила Анника.
Торд встал, подошел к мойке, налил в стакан воду, но пить не стал.
— Она все время думала об этом, — сказал он. — Это происшествие темной тенью лежало между нами все прожитые нами годы.
Он поставил стакан на мойку и оперся на посудомоечную машину.
— Маргит рассказывала мне это только один раз, но я до сих пор помню каждое ее слово.
Торд Аксельссон сгорбился и заговорил — тихо и монотонно:
— Это произошло в середине ноября. Было не особенно холодно, но снег уже выпал. Они заняли один из земельных участков с задней стороны базы. На тех участках стояли летние домики, поэтому людей в то время там почти не было.
Он посмотрел на Аннику пустым, ничего не выражающим взглядом. Руки его безвольно висели.
— Маргит никогда до этого не была на военно-воздушной базе, но парни из их группы хорошо знали окрестности и базу. Они рассказали ей, что нельзя прикасаться к ангарам, рассказали, как не разбудить собак — это были настоящие зверюги.
Анника незаметно записывала.
— Они бежали по пустоши около километра. Парни остались в леске, дальше Маргит должна была идти одна. На площадке перед ремонтной мастерской стоял один самолет. Она сорвала с устройства защитный колпак, зажгла фитиль взрывателя и бросила его в емкость с горючим, стоявшую позади самолета.
Резкий запах антисептика снова ударил Аннике в нос.
— Услышав шипение, к месту самолета подошли двое солдат. Она отбежала к южному забору, а они громко ее окликнули. Тогда она бросилась бежать и обогнула мастерскую до того, как раздался взрыв.
Анника смотрела на свои записи.
Это была не Карина Бьёрнлунд. Она ошиблась.
— Один из солдат вспыхнул как факел. Он дико кричал, пока не упал на землю.
Торд Аксельссон закрыл глаза.
— Маргит не помнит, как ей удалось уйти с территории базы. После этого группа распалась, и она больше никогда не встречалась ни с кем из своих бывших приятелей.
Он вернулся к столу, сел и опустил голову, обхватив ее руками. Он заново переживал событие, которому не был свидетелем, но которое навсегда омрачило его жизнь.
Анника попыталась по кусочкам составить цельную картину, но у нее ничего не получилось.
— Почему самолет взорвался? — негромко спросила она.
Собеседник поднял голову, руки упали на край стола.
— Ты когда-нибудь видела под фюзеляжами военных самолетов штуку, похожую на управляемый реактивный снаряд?
Анника отрицательно покачала головой.
— Выглядит она как диснеевская ракета для полетов на луну. Но на самом деле это не бомба, а дополнительный бак с горючим. Оболочка бака очень тонка, и взрыв емкости пробил в нем дыру.
— Но почему самолет стоял на площадке полностью заправленный горючим?
— Военные самолеты всегда стоят в ангарах с полными баками — это закон. Пары, накапливающиеся в пустых баках, намного опаснее жидкого горючего. Солдат стоял под дополнительным баком, когда вспыхнула емкость со слитым керосином.
Деревянные стены дома щелкали и потрескивали, в электрической печке раздавались какие-то шумы и стуки. Отчаяние черным облаком висело между кухонным шкафом и деревянной люстрой. Аннику вдруг охватило безумное желание вскочить и бежать отсюда домой, к детям, к Томасу, которого она была готова теперь любить и душой и телом.
— Кто был там с ней? — спросила она.
Торд Аксельссон был страшно бледен. Казалось, он находится на грани обморока.
— Желтый Дракон и Черная Пантера, — хрипло ответил он.
— Дракон — это их предводитель, Ёран Нильссон из Саттаярви, — сказала Анника, и ей показалось, что в глазах собеседника разверзлась бездна. — Кто был второй?
— Не знаю, — сказал Торд. — Карина была Красной Волчицей, но как по-настоящему звали парней, я не знаю.
— Сколько их было?
Он прикрыл лицо ладонью.
— Черную Пантеру я уже назвал. Одного звали Львом Свободы, второго Белым Тигром, и еще Дракон. Да, больше никого не было. Четверо мужчин и две девушки.
Анника записала прозвища, про себя отметила невероятный комизм прозвищ, но не смогла улыбнуться даже мысленно.
— Карины в тот вечер с ними не было?
— Она рассталась с Рагнвальдом и хотела порвать с группой. Маргит очень злилась на нее за это, считала слабым человеком. Для Маргит главным всегда была верность.
В гостиной раздался бой стенных часов. Анника вспомнила объявление в «Норландстиднинген». Зачем было его печатать, если Карина не собиралась выходить замуж?
Она искоса украдкой посмотрела на сидевшего напротив нее мужчину, подумала о том невыносимом грузе, который ему приходилось всю жизнь делить с женой, а теперь предстояло нести одному.
— Сколько времени прошло, прежде чем Маргит рассказала вам всю эту историю? — тихо спросила Анника.
— Когда она забеременела, — ответил Торд Аксельссон. — Мы не хотели иметь детей, но Маргит неаккуратно принимала противозачаточные таблетки и забеременела, чему мы даже были рады. Однажды вечером, вернувшись домой, я застал ее плачущей. Она никак не могла остановиться. Мне потребовался целый вечер, чтобы выбить из нее этот рассказ. Она боялась, что я донесу на нее в полицию, что брошу ее и ребенка.