— Всякий может свихнуться, — заметила Анника. — Если жизнь начинает вдруг катиться под откос, то человек становится способным буквально на все.
Берит задумчиво посмотрела на коллегу.
— Не согласна с тобой, — возразила она. — Не всякий человек способен убить собственного ребенка. У такого человека в душе должно чего-то не хватать, не хватать внутренних барьеров, через которые нельзя переступать.
Анника смотрела на блестящую серую гладь озерных вод.
— В этом я не уверена, — пожала плечами она.
В следующий миг начался дождь.
Нина Хофман ждала Аннику за столиком кафе на Нюторгсгатан. Прихода Анники Нина не заметила. Сидела спиной к двери, бесцельно глядя в запотевшее окно. Волосы Нины были собраны в конский хвост, одета она была в серую ветровку. Свет из окна освещал профиль ничего не выражавшего лица. Нина сидела, опершись подбородком на руку. Мысли ее блуждали где-то далеко.
Анника обошла стол.
— Привет, — сказала она и протянула руку.
Нина Хофман встала, и они обменялись рукопожатиями.
Прежде чем сесть, Анника подошла к стойке:
— Один черный кофе.
Кафе постепенно заполнялось публикой. Начиналось время обеденного перерыва. От мокрой одежды по залу расползался запах влажной шерсти. Нина продолжала смотреть в окно.
— Ты что-то накопала? — спросила она. — Обвинения против Давида?
«Значит, можно обойтись без светских предисловий».
Анника поставила сумку на колени и, порывшись в ней, извлекла пакет сладостей и папку с документами из отдела кадров полицейского управления.
— Значит, тебе известно, что против Давида выдвигались обвинения? — спросила Анника, пряча сладости в сумку.
Глаза Нины на мгновение блеснули.
— Как ты об этом узнала?
Анника поставила сумку на пол и положила руки на стол.
— Пошла в отдел кадров полицейского управления, — объяснила она, — и все там выяснила. Почему это тебя так удивляет?
Нина снова отвернулась к окну.
— Я не знала…
Она надолго замолчала. Анника терпеливо ждала. Какая-то женщина с детской коляской попыталась протиснуться мимо них к соседнему столику, но Нина на нее не реагировала. Потом она обернулась к Аннике, пододвинула стул к столу и подалась вперед. Анника заметила темные круги под глазами Нины.
— Я никогда никому об этом не говорила, — сказала она, — потому что не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение. Я могу тебе доверять?
Анника подавила желание сглотнуть.
— Я не напишу ничего без твоего согласия, ты это знаешь. Ты — мой источник, и тайна твоей личности находится под защитой конституции.
— Я немного растерялась, когда ты мне позвонила, потому что мне казалось, старые обвинения давно похоронены и забыты.
— Но откуда ты о них знаешь?
Нина поправила волосы.
— Мне показала их Юлия. В последний раз мы виделись незадолго до убийства. Она наткнулась на документы в подвале.
Анника с трудом подавила желание сунуть руку в сумку и достать ручку и блокнот. «Надо постараться все запомнить».
— И зачем она тебе их показала?
Нина в нерешительности задумалась.
— Я всегда старалась помогать Юлии, поддерживать ее, но это не всегда было легко. Но она знала, что, если ей станет по-настоящему тяжело, она всегда сможет обратиться ко мне. Думаю, она была на грани разрыва с Давидом. Она никогда об этом не говорила прямо, но я чувствовала… — Нина придвинулась ближе к столу и заговорила еще тише: — По дороге сюда ты не встретила полицейских?
Анника с опаской посмотрела на сидевшую напротив женщину.
— Я должна была их встретить?
— Я специально выбрала это кафе, потому что коллеги обычно сюда не ходят. Давид подчас очень плохо обходился с Юлией, да и остальные полицейские относились к ней не лучше. Они и сейчас относятся к ней отвратительно. Им все равно, что было на самом деле, они считают ее убийцей. Честного суда мы не дождемся.
За стойкой зашипела кофемашина, и Нина подождала, когда затихнет звук.
— Ты была права, когда назвала его властолюбивым уродом. Юлии постоянно приходилось себя контролировать, когда она что-то говорила в присутствии Давида. Она никогда не могла быть с ним откровенной.
— Он бил ее? — спросила Анника.
Нина покачала головой:
— Никогда, он был не настолько глуп. Но он угрожал ей, даже в моем присутствии. Например, говорил, что превратит ее жизнь в ад, если она тотчас не вернется домой. В какой-то момент он мог быть очень мил, целовал Юлию в присутствии других людей, но в следующее мгновение мог довести ее до слез жестокими замечаниями. Он запугивал ее, потом раскаивался и просил прощения. Юлия слабый человек, она не могла ему противостоять. Все стало еще хуже, когда она узнала, что он часто ей изменяет…
Взревела соковыжималка, и Анника ощутила сильное раздражение, когда женщина с коляской решила отвезти ребенка в туалет.
— Он ей изменял? — спросила Анника.
Нина вздохнула и подождала, пока мамаша протиснется мимо их столика.
— Я не знаю, смогу ли это объяснить так, чтобы ты поняла, — сказала она. — Давид всегда был бабником, еще до того, как познакомился с Юлией. В отделе до сих пор вспоминают о его приключениях. Эти истории постоянно рассказывают Кристер Бюре и его команда. Все они когда-то отличались на этом поприще. Но когда появилась Юлия, все это прекратилось. Во всяком случае, он перестал публично хвастаться своими победами, и его ребята, кажется, были этим не слишком довольны…
— Они потеряли свою сексуальную икону, — усмехнулась Анника.
— Внешне все это так и выглядело, но его хватило ненадолго. Должно быть, романы у него были постоянно, но Юлия узнала об этом только через несколько лет. Одна женщина позвонила ей и сказала, что по-настоящему Давид любит только ее и что Юлия должна дать ему свободу. Это было вскоре после рождения Александра.
— Господи, — произнесла Анника.
— Юлия нашла в доме адресованное Давиду письмо. В конверт был вложен ультразвуковой снимок плода. В письме было сказано: «Я убила нашу дочку, ее звали Майя. Теперь твоя очередь». Мне кажется, это письмо страшно ее потрясло.
— Что она сделала?
— Думаю, она пыталась поговорить с Давидом, но точно в этом не уверена. С ней было очень трудно общаться. У Давида была очень неспокойная работа. Иногда он подолгу работал за границей. Однажды они полгода жили в таунхаусе в Малаге.
— В Малаге?
— Это на юге Испании. Дом стоял в Эстепоне, к востоку от Гибралтара. Я ездила к ним в гости. Юлия выглядела как призрак. Она говорила, что у нее все в порядке, но я уверена, она лгала…