Джулия на секунду задумалась, поправила очки. У нее были красивые пальцы.
– Предположим, я журналистка, охочусь за сенсациями. Огромная невидимая рыба – чем не сенсация?
– Это неправда.
– Конечно. Хотя звучит вполне убедительно, согласитесь. Какая шикарная фотография могла бы украсить первую полосу!
Остер не выдержал и рассмеялся. Несмотря на все странности, девушка ему нравилась, однако нужно было держать себя в руках.
– Вы уходите от ответа.
Джулия вздохнула, смиряясь с его занудством.
– Вы можете привести меня к рыбе Доджсона. Вы это хотели услышать?
Остер смутился.
– Да, я… я бы мог догадаться. – Хотелось узнать, зачем ей потребовалась рыба, не просто же из любопытства, но он так и не решился задать вопрос. Собственная неуверенность бесила. Остер до боли прикусил губу. Ехидно и грубо спросил: – А почему я должен вести вас к рыбе?
– Наверное, потому, что я знаю, как ее увидеть, – пожала плечами Джулия.
– Что? – переспросил Остер. – Но… – Он помотал головой. – Глупости! Ее нельзя увидеть. Ее природа исключает визуальное наблюдение – можно только зафиксировать проявления при помощи некоторых приборов…
– Нужно правильно смотреть, – перебила Джулия. – Все важные вещи заметны только краешком глаза. Так что иногда неплохо взглянуть на мир через стереоочки. Получается, что на все глядишь вроде как под углом.
– И мир выходит более объемным, – съязвил Остер. – Чушь.
– Но что мешает попробовать? Не вежливо отказывать девушке, которая вас только что спасла.
Остер нахмурился. Совершенно не хотелось делить рыбу Доджсона с кем-то еще, даже с Джулией. Но, как ни крути, она права: он ей обязан.
– Хорошо, – буркнул он. – Только не путайтесь под ногами. – Остер смутился, представив, как глупо это прозвучало.
«Интересно, почему сверчки на нее не подействовали? Наверное, из-за очков. Сквозь цветные пленки все воспринимается иначе, и свет фонариков на брюшках получается искаженным и ослабленным. Но считать, что это поможет увидеть рыбу Доджсона, глупо. Или нет? Если предположить, что рыба невидима потому, что неправильно отражает свет…»
Джулия сняла очки и повесила на воротник, зацепив картонной дужкой. В полумраке туннеля ее большие глаза чуть блестели. Остер отвел взгляд и достал из сумки сложенную вчетверо карту. Не без труда отыскал место, в котором они находились: на плане это была лишь тоненькая черточка. К счастью, туннель тоже выходил к Большой Трубе – далековато от лодки, но возвращаться в кишащий сверчками проход было рискованно. Остер махнул рукой в сторону сгущающейся темноты.
– Нам туда.
Он, не оглядываясь, зашагал прочь от стрекочущего туннеля. Джулия неслышно пошла следом.
Проход заканчивался широкой вентиляционной шахтой. Когда-то ее перегораживала решетка, но сейчас остались лишь ржавые лохмотья, густо поросшие мхом. Огромный, в два человеческих роста, вентилятор застыл намертво. Остер и Джулия протиснулись меж тяжелых лопастей и наконец вышли к своей цели.
Большая Труба напоминала грязный канал, уместный скорее в Венеции, чем под землей. Арочный потолок пересекали трубы, скалившиеся обломками грязных сталактитов. С проволочных растяжек свисали пучки электрических кабелей, похожих на мохнатые тропические лианы. По ним бесконечными вереницами ползли сверчки – будто в преддверии праздника Трубу украсили яркими гирляндами. То и дело насекомые падали в воду и гасли, барахтаясь в слабых волнах.
Кирпичная набережная была настолько узкой, что кое-где приходилось идти, прижимаясь спиной к скользким стенам. По краю тянулись железные перила. Местами они обрывались и, выгибаясь спиралями, уходили в воду. Кто пользовался этим лестницами, Остер не знал. С год назад он нашел неподалеку круглый стеклянный аквариум размером с футбольный мяч, с приделанным сбоку обрывком гофрированного шланга. По всем приметам это был водолазный шлем, однако он не подошел бы и ребенку. Спустя три месяца Остер наткнулся на изодранный в хлам ботинок со свинцовой подошвой – величиной под стать шлему. К счастью, за все время, которое он исследовал подземелья, похитить лодку никто не пытался. И сейчас она покачивалась на волнах там, где ее оставили, крутобокая, похожая на толстого тюленя. Внутри копошился пяток сверчков.
Остер спустился по торчащей из стены железной лестнице, подтянул лодку к берегу и помог Джулии забраться в нее. Некоторое время они отлавливали незваных пассажиров – лодка опасно раскачивалась, грозя перевернуться, но Остер не хотел плыть в компании насекомых. Достаточно общества Джулии. Он покосился на девушку – та сидела на носовой скамейке и, чуть перегнувшись через борт, водила рукой по воде, словно что-то писала.
– Будьте осторожны, – предупредил Остер. – Пока какой-нибудь крокодил не решил проверить, что здесь происходит.
Джулия повернулась с насмешливым недоумением.
– Думаете, крокодилы – самое страшное, что живет в этих водах?
– Совсем нет, – вздохнул Остер, берясь за весла. Он прекрасно помнил вчерашний случай. Действительно, здесь водятся твари пострашнее. И Остер с Джулией ищут, быть может, худшую из них.
Он вывел лодку на середину канала. Вскоре впереди замаячила арка – вход в подземное озеро. Течение усилилось, и Остер отложил весла. Уровень Большой Трубы был немного выше – вода на границе кипела белой пеной в маленьком водопаде.
– Держитесь крепче, – попросил Остер. – Мы приплыли.
Под неожиданно усилившийся стрекот сверчков лодка устремилась к арке.
Нанесенный ливнями мусор прибило к стенам, и круглая поверхность озера очистилась. По смоляной ряби метались зеленые блики. Чуть выпуклый низкий потолок напоминал крышку – как будто Остер смотрел изнутри котла. Лодка покачивалась на поднятых веслами волнах, и Остеру на мгновение почудилось, что его суденышко – один из кусочков, плавающих в кипящем супе. А где-то в глубине ходит главная часть этого блюда – рыба Доджсона.
Остер расчехлил доску, опустил в воду катушки. Джулия обернулась и приподняла бровь, глядя на эти приготовления. Остер сердито сжал зубы. Стараясь не обращать внимания на девушку, он расставил магниты. Одна клетка осталась пуста – груша, наверное, так и осталась валяться под столиком в кафе. О том, как фигурки вели себя ночью, лучше было не вспоминать. Остер строго взглянул на моржа и погреб к середине озера.
Отплыв подальше от тоннеля, он поднял весла и взглянул на доску. Заломило шею, и Остер понял, что напрягает мышцы, пытаясь защититься от глаз Джулии, устремленных ему в затылок. Казалось, под этим взглядом рациональность Остера раскрывается, как ребристая раковина, под действием тепла обнажающая розовое мясо и жемчуг своего нутра. Остер дернул плечом, стряхивая наваждение, и уставился на доску. Магниты оставались неподвижными, и проволока не отзывалась ни малейшей дрожью. Либо рыба Доджсона ушла из озера, либо ослабло магнитное поле. Ведь именно груша, вспомнил Остер, двигалась в ответ на перемещения рыбы. Он чуть поправил моржа, подвинув его ровно на середину клетки.