– Только что звонил хозяин, мистер Кордэйл, – почтительно сообщил он. – Просил передать, что все в порядке, он вылетает.
– Спасибо, Гурий. – Верлинов внимательно осмотрел крепкого двадцатипятилетнего грека. Обслуга Христофора была подобрана по определенному стандарту: молодые, сильные, немногословные, отлично вышколенные парни. К тому же изрядно сообразительные. Гурий прекрасно знает, что прибывший на подводном скутере человек никакой не Кордэйл, но обращается к нему исключительно по легендированному имени и на американский манер...
– Какие новости в округе? – поинтересовался Верлинов.
Слуга на миг отвел взгляд.
– По-моему, ничего не слышно...
Обязанности между персоналом были четко распределены: двое обслуживали яхту, четверо – усадьбу. Гурий отвечал за внутренние помещения, и обсуждать новости с гостем в его компетенцию не входило. Другое дело – смешивать напитки, но Верлинов предпочитал делать это сам.
– Я не нужен, мистер Кордэйл?
– Можешь идти...
Верлинов допил стакан, потянулся было за новой порцией, но внезапно передумал. Какими новостями не захотел поделиться Гурий? Скорее всего всплыли трупы... Больше всего он боялся, что это рано или поздно произойдет, хотя и надеялся на подводные течения, крабов и акул...
Тройное убийство. Тут никуда не денешься – самое тяжкое преступление, гарантированный смертный приговор или пожизненное заключение... Причем в любой стране. Раньше Верлинов никогда не убивал своими руками, хотя в молодости его этому долго и хорошо учили. Правда, находясь на вершине управленческой пирамиды КГБ, он отдавал приказы, реализация которых была связана с ликвидациями, но в практике всех спецслужб мира это убийством не считается.
Плавное течение мыслей прервалось изменением обстановки: внизу, рядом с «Марией», швартовалась рыбацкая шхуна «Морская звезда». Выпрыгнувший на белые доски причала человек быстро пошел по самой короткой пешеходной тропинке, ведущей к вилле. Очередной посетитель хозяина. «Муравей».
Христофор сказал, что торгует рыбой. Но у него не было ни шхун, ни ледников, ни коптилен, ни магазинов. Его манеры, распорядок дня, разговоры не соответствовали объявленному занятию. Зато он постоянно встречался с различными людьми, получал обширную корреспонденцию, радиограммы, часто говорил по телефону, много времени проводил за компьютером. Единственный товар, который он мог приобретать и продавать, – информация. Судя по вилле, яхте, мощному быстроходному катеру и арендованному вертолету, торговля шла успешно.
Верлинов был профессионалом и знал, какого рода информация имеет высокую цену. Вопрос о покупателе христофоровского товара для него тоже не представлял трудностей: двадцать лет назад неприметный сотрудник посольства Республики Греция Григориадис был задержан московским УКГБ в подъезде одного из домов на проспекте Мира при съеме тайника, заложенного агентом ЦРУ Борисовским. В контейнере находились материалы по строительству правительственного пункта управления в период ведения военных действий, а попросту – бункера 001. Это была линия одиннадцатого отдела, который совсем недавно возглавил тогда еще полковник Верлинов.
Он лично работал с задержанным и объяснил все предельно доходчиво, понятно и убедительно. Григориадис не обладал дипломатическим иммунитетом, поэтому на показательном судебном процессе должен был получить на всю катушку – пятнадцать лет или расстрел. В Стране Советов не миндальничали со шпионами, и заинтересованные лица это хорошо знали. Альтернативой скамье подсудимых могло стать лишь сотрудничество с КГБ, и провалившийся агент из двух зол выбрал меньшее для себя. Дав подробные показания, подписку о сотрудничестве и получив инструкции, Григориадис через сутки был отпущен и выдворен из страны.
Через некоторое время Верлинов передал ему вырезку из «Известий» о суде над шпионом Борисовским, приговоренным к расстрелу. Это должно было стимулировать перевербованного агента. И действительно, вначале Христофор слал ценную информацию о конкурирующей спецслужбе, потом поток постепенно пересох. Продолжая давать сведения экономического характера и оказывать КГБ различные специфические услуги, Григориадис объяснил, что американцы мягко отказались от его помощи. Версия была чрезвычайно правдоподобной, ибо «засветившегося» агента обычно снимают со связи. Теперь стало ясно другое: «двойник» выбрал себе одного хозяина. Верлинов определил, что Христофор является резидентом ЦРУ в островной зоне. Десятки «муравьев» сносят ему крупицы информации, а он обрабатывает ее, составляет общую картину и передает в посольскую резидентуру.
Нелегальное появление в Греции напичканного секретами генерала КГБ представляло для ЦРУ несомненный интерес, даже если не знать об имеющейся при нем координатной сетке точек инициирования с отметкой заряда, угрожающего цели ь 1 Российской Федерации. Что может перевесить искушение – сдать его с потрохами? Чувство признательности двадцатилетней давности? «Дружба» агента со взявшим его на крючок контрразведчиком? Ерунда! Вот разве что пятьсот тысяч долларов... И то стопроцентной гарантии нет. Правда, остается еще московское досье с подпиской о сотрудничестве. Деньги и подписка способны, пожалуй, уравновесить чаши весов. Но надолго ли?
Оглянувшись, Верлинов надорвал подкладку пиджака, быстро извлек сложенный вчетверо лист бумаги, чиркнул зажигалкой. Он предчувствовал, что сейчас появится Гурий и неизвестно как отреагирует на сжигание документа. Все зависит от полученных им инструкций. А инструкции зависят от того, находится ли Верлинов в гостях или пребывает в плену. На всякий случай генерал переложил горящий листок в левую руку, а правую опустил к поясу.
Бумага догорела, Верлинов размял пепел на подносе и перевел дух.
– Я услышал запах гари, мистер Кордэйл... Гурий стоял за спиной слева и смотрел на его руку. Верлинов взялся за пряжку ремня.
– Сжег ненужное письмо. Слуга кивнул.
– Сейчас я все уберу.
Снаружи донесся нарастающий гул двигателя. Бродивший вокруг виллы «муравей» остановился, задрав голову к небу.
– Вот и хозяин, – с ощутимым облегчением сказал Гурий.
Вертолет заходил на посадку.
Утверждения о том, что преступник не имеет национальности, и о том, что национальный признак нельзя класть в основу обозначения криминальной «окраски», неверны. Или, по крайней мере, не совсем верны. Ни один пуэрториканец, ирландец или еврей не сможет стать полноправным членом «Коза ностры» – только чистокровный итальянец. А в «общество чести», или пресловутую мафию, ставшую родовым обозначением всех организованных преступных сообществ, но на самом деле представляющую собой вполне конкретную организацию, путь открыт не просто уроженцу Апеннинского полуострова, но именно сицилийцу. Точно так же вступить в каморру имеет шанс лишь неаполитанец... Другие известные преступные организации не требуют столь строгой привязки к определенному региону, но обязательно выдерживают национальный признак: якудза – только японцы, в триадах – исключительно югоазиаты: китайцы, вьетнамцы, малайцы...