– Я ведь все время помнил, что ты есть. – Матвеев с нежностью смотрит на сестру. – Мне снилось иногда… кто-то рядом, я несу его, а потом теряю – и тоска такая… я во сне знал, кто это, всегда знал, а проснусь – и не могу вспомнить. Мне всю жизнь это снилось.
– Мне тоже… вокзал, и кто-то теплый рядом, я держусь за него и ничего не боюсь.
– А ведь мы могли разбежаться – и не узнать друг друга. В гостинице случайно столкнулись, и…
– Да. – Ника улыбается. – Тот, кто подстрелил твою машину, оказал нам огромную услугу. Все как-то сразу пошло правильно, и всплыли события, которые…
Матвеев хохочет:
– Ника, насмешила! Да все как раз наперекосяк пошло, какое там – правильно! Все рухнуло в момент: моя устоявшаяся жизнь, и жизнь Панфилова, и Булатова тоже… Кстати, о Лехе. Он ухаживает за тобой.
– Да? Не замечала… – Ника вздохнула. – По-моему, он просто вежлив.
– Ага, так страшно вежлив, что живет которую неделю на раскладушке в твоей гостиной и управляет твоим клубом вместе с Марком. Учитывая, что он – директор предприятия и работы у него и без тебя хватает.
– Не знаю, Максим. Я… боюсь всего этого, что ли. Понимаешь, когда тебе сороковник, отношения заводятся очень осторожно – не секс, а именно отношения, в которых замешаны чувства. Силы уже не те, чтобы легко пережить неудачу и разрыв. К тому же к этому возрасту у каждого есть своя печальная история, и не одна, и доверяешь людям с трудом – а из-за этого можешь пройти мимо кого-то очень важного. В общем, не знаю я… Ты-то сам почему не женишься?
– А как? Такую, как Томка, я уже не найду, а другая меня не устроит. Знаешь, что мне Димка сказал в первую ночь, когда мы у тебя ночевали?
– Что?
– Если ты на ней женишься, я не против.
– Хорошо, что Лариска сделала анализ.
– Да. Ведь могло что-то возникнуть однозначно.
– Да, могло. – Ника вздыхает. – Максим, я не знаю, что мы там найдем, и найдем ли после стольких лет. Но давай потом заедем в Торбино.
– Я уже думал об этом. Заедем, конечно.
Они думают о молодой женщине, которая несла по улицам поселка своего мертвого ребенка – сама не зная куда, уповая на Бога… но Бог рассудил по-другому. И теперь Ника жива, и есть Марк, и мать будет жить с ними, холодок Марека растаял окончательно. Ника улыбнулась: сейчас мама стала очень похожа на бабушку Магду, только глаза у нее светлые, но в остальном очень похожа. Теперь пусть отец только сунется. Вот же нескладный мужик – всю жизнь извивался и юлил, выгадывал, старался на чужом горбу в рай въехать, а в итоге что? А ничего, пустота.
– Папаша твой звонил?
– Звонил. Мама его так шуганула, что, думаю, он до сих пор обтекает. – Ника хмыкнула. – Черт их знает, что они за люди – что он, что Евгения. Не понимаю их, и знаешь – уже и не хочу понимать. Раньше я думала, будто что-то им должна, все-таки Женька – младшая сестра, хоть и глупенькая, а после того как… Все.
Ника коснулась скулы – она еще болела и была немного отечной, но это если присматриваться, а если не присматриваться, то следа от страшной раны не осталось.
– Болит? – Матвеев искоса поглядел на сестру. Ей-то эта поездка может навредить, после всего, что случилось.
– Терпимо. Голова болит маленько, потому я за руль и не села.
В Новгород они въехали затемно. Поплутав по улицам, нашли гостиницу, Матвеев снял номер, заказал ужин и помог полумертвой от усталости Нике дойти до кровати.
– Я посплю…
– Никуша, надо поесть.
– Тогда неси сюда.
Вяло поковырявшись вилкой в пюре, Ника съела котлету и салат, сползла с кровати и пошла в душ. Вода обняла ее теплыми руками, и Ника блаженно прищурилась – как хорошо-то… И вообще все хорошо. Вот только неладно с Максимом – но они вдвоем разберутся, главное же теперь, что они вдвоем!
– Я всегда знала, что счастлива. – Ника говорит это воде. – Даже если что-то шло не так, я знала – это неважно, потому что я счастлива. У меня есть многое, и этого никто у меня не отнимет – ни отец, ни Женька, вообще никто. И Остров есть, который охраняют так, что никто чужой туда не проберется. Только Буч смог.
Как-то вышло, что в ее замке на Острове поселился Буч – приходил туда вместе с ней, и они блуждали по парку, заглядывали в струящиеся фонтаны, любовались лилиями, лотосами и рыбками, и Буч был в абсолютном восторге. Пока болела, она почти все время проводила на Острове – там она была здорова, подвижна, там царило лето, цвели ирисы, тюльпаны, розы – все одновременно, и была река, в которой она могла плавать, и замок, в котором она могла менять все что угодно, добавлять предметы мебели или целые залы в зеркалах, с сияющим паркетом, в которых так весело было кружиться. Ника никому никогда не говорила об Острове – она и сама думала иногда, что игра затянулась, но оставить Остров совсем не могла. Иногда ей некуда больше было идти.
– Где мы будем все это искать?
– Ника, есть один мой давний приятель. Он здесь работает начальником следственного отдела в городском управлении. Он обещал помочь.
– Тогда прямо с утра начнем, не мешкая.
– Я на десять договорился, успеем позавтракать и в порядок себя привести…
Они едут по городу, который выглядит для них очень непривычно.
– Макс, смотри, какой мост!
Ника указывает на мост через реку, выгнувший спину совсем игриво.
– Это пешеходный.
– Когда закончим дела, я хочу по нему пройтись.
– Так и сделаем.
– Надо с детьми сюда приехать. Слышишь, Максим? Как все это распутаем, всех негодяев победим, возьмем детей и приедем сюда, здесь так странно…
– Старое и новое – всегда контраст, Ника. Это не просто архитектура, это история. Я думаю о тех архитекторах, кто создавал все это, – каменщики тогдашние строили на века. Нет их, имена забыты, а дома, церкви, крепости – стоят и будут стоять. Это не столько история страны – бог с ней вовсе, кровавая и неприглядная она у нас… хотя где было иначе? Нет, это история человеческого разума, того, как развивались люди, несмотря на войны, перевороты, казни, смутные времена. Понимаешь?
– Да. Жаль только, что ощущение от всего этого очень двоякое. – Ника смотрит на огромный белый собор. – Эти стены видели много жизней и чересчур много смертей. Жестокость пахнет особенно, знаешь?
– Пожалуй, знаю. Все, приехали.
Это здание не спутаешь ни с каким иным. Матвеев ухмыльнулся – возможно, это заговор архитекторов, хотя скорее всего – отсутствие фантазии у заказчиков. Обычная коробка из белого силикатного кирпича, первый этаж забран решетками, непременные ели перед входом, все как везде.
– Мы к полковнику Замятину.
– Ваши документы, – дежурный строго смотрит на них. – Если полковник вас примет, то…