Сыщики поблагодарили свою собеседницу за интересную информацию, вскинули на плечи увесистые дорожные сумки, вышли из аэровокзала и зашагали в сторону военного аэродрома.
Майор в кителе с голубыми авиационными петлицами выслушал гостей из Москвы и лишь сочувственно развел руками.
— В принципе, пойти вам навстречу мы могли бы, — резюмировал он. — Но у нас ближайший борт пойдет в ту сторону только через четыре дня. К тому же если установится погода. А она — увы! — нас не балует. Там сейчас штормит, причем очень здорово.
Сыщики вернулись к аэропорту и направились к стоянке такси. Машины выстроились в не очень длинный ряд за так называемым антитеррористическим барьером из больших железобетонных параллелепипедов, по диагонали окрашенных красными полосами. Как они уже успели заметить, практически все автомобили здесь были японскими.
Опера подошли к крайнему справа синему седану и поинтересовались у водителя, крепкого белобрысого парня, у которого из-под ворота рубахи выглядывала флотская тельняшка, сколько он запросит до города. Конкретно до проспекта Победы.
— В погранслужбу, что ли? — с ленцой в голосе поинтересовался тот.
Таксист увидел утвердительный кивок и назвал сумму, вполне подходящую даже для Москвы. Впрочем, после недолгого торга она ужалась до вполне приемлемой величины. Седан вырулил на трассу и побежал в общем, не самом скудном для Сахалина потоке машин.
— Москвичи? — небрежно руля кончиками пальцев и глядя перед собой, спросил таксист.
Уловив в его вопросе явный оттенок пренебрежения, Крячко недовольно засопел.
— Да. И что? — с вызовом уточнил он.
— Нет, ничего, — как бы нейтрально, но все с той же скрытой подначкой откликнулся водитель.
— Я не удивляюсь. — В голосе Льва звучали не менее ироничные нотки. — В этих краях очень сильна, так сказать, невероятная любовь к Москве. Если узнают, что ты из столицы, то воспринимать будут только как зажравшегося жлоба и виновника всех сахалинских проблем. Я прав? — он внимательно посмотрел на таксиста.
Парню, видимо, стало неловко за его замаскированное, но достаточно вызывающее изъявление неприязни к приезжим.
Он тут же поспешил поправиться:
— Нет, речь-то не о том, что всякий, кто из Москвы, — обязательно жлоб. Хотя, конечно, столица нас особо не балует. Московская верхушка относится к нашим местам как к своей колонии. Это же просто смешно! Знакомый недавно был в Москве и обалдел. Рыба, выловленная здесь, там стоит намного меньше. А ГСМ? В Японии нормальное топливо покупать дешевле, чем то дерьмо, которое продают наши нефтяники. Это какие же куриные мозги надо иметь, чтобы часть России, откуда уже не первый год бежит население, держали в черном теле? Для чего? Чтобы наша область совсем обезлюдела и японцы взяли ее голыми руками?
Гуров понимающе кивнул и заявил:
— Кто бы с этим спорил! Разумным, конечно, подобное положение дел назвать нельзя. Если бы у нас было что-то похожее на ренту отдаленности! Это система, при которой отдаленная территория платит минимум налогов и получает максимум дотаций. Так вот, если бы у нас это практиковалось, то Сахалин стал бы попросту землей обетованной.
— О как! — восхитился таксист. — Нормальная система. А что ж у нас-то ее не введут?
— Тогда хорошим людям будет нечего пилить, — сказал Крячко и язвительно рассмеялся.
— Да, это тоже имеет место быть, — согласился Лев Иванович.
— Вот так и живем. — Таксист снова тягостно вздохнул. — У нас только перед иностранцами принято бисер метать. Свой народ ни во что не ставят. Вон, рядом с городом есть одно место — здешний уголок райской жизни. Называется поселок Зима. Может, слышали? Нет? Это прямо кусочек Америки — домишки новенькие, настоящие игрушки. Все вылизано, кругом гламур. Там живут иностранцы, которые разрабатывают нефтегазовые месторождения. Я никак не могу понять, почему из наших недр выкачивается такое добро, государство на этом огребает миллиарды баксов, наши шишки за границей строят себе дворцы с золотыми унитазами, а мы — в заднице. Настоящие туземцы, до которых никому нет дела. Дороги — яма на яме. Спасибо, японцы успели за сорок лет понастроить. А то и этого не было бы! Все ветшает и рушится. Это нормально?!
— Если бы такое было только здесь! — Станислав саркастично рассмеялся. — Рядом с Москвой есть такие дыры, что ваши прорехи не так ярко светятся по сравнению с ними.
— Да, — согласился Гуров. — Там тоже не рай небесный. Целые регионы на грани банкротства. Так что и средней полосе России особо похвастаться нечем. Ну а в Зиму, в этот американский рай, что, вообще никому входа нет?
— Почему же? Местные жители и их гости могут туда пройти, хоть и по пропускам. Случайных туристов не пускают. Я там пару раз был. Это совсем другой мир! Сворачиваешь с этой грязной трассы на Корсаков и как будто попадаешь куда-то за границу. Я там у них как-то в бассейне искупался. Он, говорят, лучший на Сахалине, если не во всем регионе. Детишки из школы идут и все по-английски чешут. Только и слышишь: «Ю вэмп! Май дадз — босс!» Там все свое — школа, садик, медицина, охрана. Можно велик оставить, и фиг его кто тронет.
— Местные им сильно завидуют? — поинтересовался Стас, глядя на кварталы Южно-Сахалинска, пролетающие мимо.
— Вы не поверите, но никто из моих знакомых почему-то не завидует. — Таксист пожал плечами и рассмеялся. — Конечно, чтобы у нас самих жизнь стала получше, чтобы наши края не стыдно было людям показать — этого все хотят. А жить именно там — нет! Скучища смертная. Знаете, у нас московскую верхушку потому и не любят, что приедут, наобещают с три короба, а на деле — фига с маслом!.. Вот мы и приехали. Проспект Победы, — объявил таксист, притормозив у дома старой постройки.
Гуров окинул взглядом синеватые вершины сопок, высящиеся вдали над крышами домов, достал из кармана деньги и расплатился с таксистом, еще раз посмотрел на горную гряду и заметил:
— Природа-то здесь у вас красивая!
— Да, насчет этого у нас небедно, — согласился парень и добавил: — Вам сейчас надо пройти туда во двор, там дверь такая неприметная с табличкой. Только поторапливаться надо — они принимают документы с девяти тридцати до половины одиннадцатого. У вас запас времени всего пять минут. Как бы не отфутболили.
Опера без особых затруднений разыскали пограничную контору. Оттуда, о чем-то безрадостно переговариваясь, как раз выходила компания каких-то туристов-экстремалов.
От миловидной сотрудницы в униформе московские гости услышали безапелляционное:
— К сожалению, время приема документов уже вышло. Вам придется подождать до завтра.
— Нет, до завтра ждать мы никак не можем! — столь же резко уведомил ее Гуров.
Он показал барышне служебное удостоверение и командировочное предписание, повергшие ее в напряженную задумчивость. Прихватив с собой документы сыщиков, девушка ушла к своему начальству. Через минуту она вернулась, приветливо улыбнулась и сообщила, что, учитывая чрезвычайно важные цели и задачи гостей их города, документы будут приняты и пропуска оформлены в кратчайшие сроки. Более того, эта милая особа даже взялась отксерить документы оперов на своем служебном копире, избавив их от необходимости бегать по городу в поисках такого аппарата.