– Позже убийства.
Людмила часто-часто заморгала. Потом взяла себя в руки.
– Вот уж чего не знаю, того не знаю.
– Ну и ладно!
Глафира уже собиралась ей сказать, что хочет еще раз осмотреть дом, как вдруг была приятно удивлена приглашением пообедать вместе.
– Столько всего наготовила! И щи, и отбивные вон нажарила, и салатик нарезала… Все свеженькое, вкусное! Давайте, Глафира, садитесь! Поговорим. Вы мне свои вопросы будете задавать, я – отвечать. Может, что-нибудь вместе и придумаем! Жаль, что вы за рулем… Да и я – тоже.
– Ах да, вы же тоже водите… Кажется, у вас «Фольксваген», и вы просто обожаете свою машину!
– «Кажется»… «Фольксваген»… – незло, посмеиваясь, передразнила Людмила Глашу. – Вы так говорите, словно не знаете ничего про мою машину, которую между тем эксперты тщательно проверили, как и машину моего хозяина. Но я не сержусь, я понимаю – работа такая. Что же касается моего отношения к машине, то да, я действительно очень люблю свою машину… Конечно, я неважный водитель и езжу медленно, чем раздражаю более опытных водителей на дороге. Знаете, иногда они мне кричат разные ругательства. Но я не обращаю внимания.
– Расскажите о себе, Людмила. С кем вы живете? Кто вы по профессии?
– У меня семья, двое детей, мальчишки. Петру семь лет, Арсению – девять.
– Вы работаете за городом, мальчишки без присмотра?
– Нет, что вы! За ними и присматривают, и кормят, и отвозят в школу, и встречают. А иначе как? Старший, Арсений, ходит в художественную школу, он очень способный мальчишка… Да я вам их сейчас покажу!
Людмила принесла сумку, достала кошелек, показала вставленную под прозрачную пленку цветную фотографию: двое мальчишек позируют, щурясь от солнца, рядом с красным «Фольксвагеном». Один мальчик стоит, опершись на крыло машины и держа в руке панамку, другой сидит на водительском сиденье (машина снята в профиль) и держится за руль; задняя дверца позади водительского места распахнута, и на сиденье видна живописная корзинка для пикника с торчащим из нее горлышком винной бутылки и стрелами зеленого лука…
– А у меня нет семьи, – зачем-то сказала Глафира, понимая, что находится, в сущности, на работе и не должна вести себя таким вот образом. Кому какое дело, как и с кем она живет? Может, рассказать еще Людмиле о том, что ее хозяин не так давно присмотрел себе новую невесту? Хотя почему бы не поговорить на эту тему? А вдруг у нее с Дмитрием все сложится, и тогда Глафира переедет в этот дом, и ей придется каждый день общаться с Людмилой.
– Ничего, еще будет… – улыбнулась Людмила. – Встретите свою судьбу. И детишки родятся. Знаете, дети – это такое счастье.
– Людмила, все хочу спросить… А как это вообще… быть домработницей?
Спрашивая это, Глафира в этот момент пыталась представить себя на месте жены Дмитрия, проживающей в этом доме. Каково это – не убираться, не готовить, не гладить белье? За тебя все это сделает проворная, хорошо обученная женщина. Должно быть, это очень приятно – держать прислугу. А Людмила – настоящая универсальная прислуга: уборщица, кухарка, горничная и садовница в одном флаконе.
– Знаете, – доверительным тоном принялась объяснять Людмила, – все зависит от хозяев. Если они относятся к тебе как к человеку, то и тебе захочется услужить им, сделать все хорошо, качественно. Если же хозяева – монстры, так и норовят унизить, как мне рассказывали мои знакомые женщины, работающие в больших домах, вот тогда действительно тяжело, обидно и унизительно. Но женщины терпят. Ради денег.
– Людмила, вот вы наблюдали жизнь своих хозяев изнутри, что называется. Может, были свидетелем телефонных разговоров Ирины…
– Я понимаю, вы ищете зацепку, чтобы можно было понять, кто и за что ее убил. Но ничего такого припомнить не могу. Да, она разговаривала, конечно, по телефону. Но если это были звонки, которые не предназначались для ушей Дмитрия Сергеевича…
– А вы думаете, были такие?
– Во всяком случае, иногда, разговаривая, Ирина нервничала и отвечала односложно «да», «нет»… То есть не могла говорить открыто, понимая, что ее могут услышать. Но, может, мне это только показалось, не знаю.
– У нее были любовники? – спросила Глаша в лоб. – Как вы думаете?
– Не знаю. Во всяком случае, образ жизни она вела такой… Словом, ее никто не контролировал, она целыми днями была предоставлена самой себе. Сюда она никого не приводила, разумеется. Но кто и когда бывал на ее городской квартире – знала только она. Вы же понимаете.
– Ее сестра… Ольга…
– Нет-нет, она здесь не бывала. Да тут почти никого не было, я имею в виду со стороны Ирины. И вообще, Дмитрий Сергеевич не очень-то любит гостей. Он так устает, что, когда возвращается, быстро ужинает и ложится на диван отдыхать. Ну, может позволить себе виски там или коньяк… А Ирина, она почти всегда ела в спальне, положит на поднос все, что хочет, и отправляется. Я, говорила, не могу вообще есть без телевизора, у меня пища не усваивается. Ну как ребенок!
– Да-да, это я уже слышала…
– Вот не знаю, говорить или нет… Была здесь одна женщина. Я приехала сюда в десять утра, а она как раз уходила. Представьте себе мое удивление, когда я увидела ее! Ведь Ирина встает не раньше десяти-одиннадцати, это значит, что ее разбудили… К тому же эта особа пулей вылетела отсюда, чуть меня не сбила с ног… Если бы это была та же Мусинец или еще кто из их компании, пусть и мужчина, я бы поняла! Но эта женщина была явно не их круга. Знаете, такая, без возраста, худая, жилистая, немного похожая на цыганку… Глаза злые-злые. Волосы черные, а надо лбом прядь седая, как серебряная… Я еще хотела ее остановить, позвала Ирину, чтобы узнать, жива ли она вообще… Мало ли. Ирина подошла к окну и сказала мне: «Все в порядке, Люся, пусть идет».
Понимаете, мне неудобно было спрашивать Ирину, кто эта женщина. Дмитрий Сергеевич в это время, сами понимаете, был на работе. Значит, рассудила я, эта цыганка приходила именно к Ирине. Может, предлагала что. Может, гадала…
– Когда это было?
– Примерно за неделю до того, как Ирины не стало.
– И вы до сих пор молчали? – возмутилась Глафира. – Как это возможно? И что было дальше? Ирина никак не комментировала этот визит? Ничего вам не сказала?
– Она пришла на кухню примерно полчаса спустя, чтобы забрать свой поднос с завтраком, и, когда по моему виду поняла, что я сгораю от любопытства, кто же была эта гостья, сказала: «Делегация…»
– Что?
– Не знаю, она так и сказала «Делегация». Постойте… Или «Делегатка». Она, наверное, собиралась сказать, от кого делегация и что нужно было этой женщине, но в последний момент, видимо, передумала. Может, приходила от кого, просила денег. Не знаю.
– Понятно… – сказала Глафира, на самом деле так ничего и не поняв. – Людмила, вы извините меня… Но я приехала сюда не только для того, чтобы поговорить с вами в спокойной обстановке, но и еще раз осмотреть дом. А вас я прошу быть неофициальной понятой. Вы не против? Я сейчас только отлучусь на несколько минут, мне позвонить надо…