— Да, Лон.
— Линк, послушай, здесь у нас ситуация. — Голос звучал тревожно. Судя по звукам, пробивавшимся в микрофон, детектив куда-то довольно быстро ехал. — Ситуация, очень напоминающая теракт.
— Ситуация?.. Как-то ты слишком туманно выражаешься.
— Ну хорошо, буду конкретен. Кто-то отымел электроэнергетическую компанию, направил разряд в пять тысяч градусов на автобус с людьми и обесточил электрические сети в шести кварталах к югу от Линкольн-центра. Я достаточно конкретно говорю?
Вся группа прибыла из центра.
Представитель Агентства национальной безопасности — молодой офицер, но уже в высоком звании, наверное, родившийся и выросший где-то среди элитных клубов Коннектикута или Лонг-Айленда, хотя для Райма это было не более чем демографическим фактом и не обязательно свидетельствовало о наличии каких-то недостатков. Внешний лоск молодого человека и острый взгляд пронзительных глаз свидетельствовали о том, что он пока еще не совсем четко представляет свое место в правоохранительной иерархии, но нечто подобное можно было сказать почти обо всех сотрудниках этого самого Агентства национальной безопасности. Звали парня Гэри Ноубл.
Было здесь, конечно, представлено и ФБР — в образе Фреда Дельрея, спецагента, с которым Райм и Селлитто часто работали. Основатель ФБР Эдгар Гувер был бы крайне обескуражен, увидев чернокожего агента, но не только потому, что отдаленные предки Фреда явно не были уроженцами Новой Англии, а в большей степени по той причине, что агент был абсолютно лишен стиля Девятой улицы — места в Вашингтоне, где расположена штаб-квартира ФБР. Дельрей надевал белую рубашку и галстук только в тех случаях, когда этого требовали его секретные поручения, и относился к подобному костюму так же, как и к любому другому в его по необходимости обширном гардеробе. Сегодня же демонстрировался аутентичный стиль Дельрея: темно-зеленый костюм в клетку, розовая рубашка в духе какого-нибудь бесшабашного исполнительного директора с Уолл-стрит и оранжевый галстук, от которого у Райма сразу же зарябило в глазах.
Дельрея сопровождал его недавно назначенный начальник — агент, которому был подотчетен нью-йоркский офис ФБР, Такер Макдэниел. Он начинал свою карьеру в Вашингтоне, после чего выполнял различные поручения на Ближнем Востоке и в Южной Азии. Это был крепко сбитый смуглый мужчина с густой темной шевелюрой, но с ярко-голубыми глазами, всегда смотревшими так пристально и подозрительно, словно их владелец уличал вас во лжи.
Подобное выражение лица было профессиональным, сам Райм частенько им пользовался.
Нью-йоркскую полицию представлял тучный Лон Селлитто — в сером костюме и необычной для него зеленовато-голубой рубашке. Единственной пока не измятой деталью в его одежде оставался галстук в пятнах — по прихоти изготовителя, а вовсе не из-за неаккуратности владельца, — возможно, очередной подарок на день рождения от подружки по имени Рэйчел или от сына. Официальными помощниками детектива из отдела по расследованию особо опасных преступлений считались Амелия Сакс и Рон Пуласки, светловолосый моложавый офицер из патрульной службы. В ходе расследований Рон работал не столько с Селлитто, своим шефом, сколько с Раймом и Сакс. Пуласки пришел в обычной темно-синей форме нью-йоркского полицейского.
Оба федерала, Макдэниел и Ноубл, кончено же, слышали о Райме, но никогда раньше не встречались с ним, и теперь начали демонстрировать многообразные формы удивления, сочувствия и неловкости при виде полностью парализованного консультанта по криминалистике, который тем не менее ловко лавировал по комнате в инвалидном кресле. Последствия новизны и некоторой нестандартности ситуации постепенно начали рассеиваться, как это происходит всегда за исключением случаев с чрезмерно угодливыми гостями. И вскоре внимание посетителей привлекло нечто еще более поразительное — роскошная гостиная, обшитая дубовыми панелями, заполненная таким суперсовременным оборудованием для проведения криминалистической экспертизы, которому могли бы позавидовать многие городские управления полиции.
Обменявшись приветствиями, Ноубл занял полагавшееся ему по чину центральное место.
— Мистер Райм…
— Линкольн, — поправил тот.
Райма жутко злило, когда кто-то начинал проявлять к нему подчеркнутое почтение. Он воспринимал обращение по фамилии как утонченный способ выразить свое сочувствие: «Бедняга, нам так жаль, что ты на весь остаток жизни прикован к инвалидному креслу, но не беспокойся, мы будем с тобой особенно вежливы».
Сакс уловила специфический тон, с которым детектив поправил федерала, и многозначительно повела глазами. Райм едва сдержал улыбку.
— Ну что ж, в таком случае, конечно, Линкольн. — Ноубл откашлялся. — Вот суть происшедшего. Что вам известно о сетях… об электрических сетях?
— Немногое, — откровенно признался Райм.
Он изучал электричество в колледже, но особого интереса к данному разделу физики не питал и знал только то, что электромагнетизм является одной из четырех фундаментальных сил в природе — наряду с гравитацией и со слабыми и сильными ядерными взаимодействиями. Но это чистая теория. На практическом же уровне интерес Райма к электричеству ограничивался необходимостью в обеспечении электропитания сложного оборудования у него в лаборатории. Оно было чрезвычайно энергоемким, и Райму уже дважды приходилось менять здесь проводку, чтобы увеличить поступление электроэнергии.
Кроме того, Райм прекрасно сознавал, что его собственное существование и функционирование полностью зависит от электричества: вентилятор, который гнал кислород через его легкие сразу же после несчастного случая, а теперь батареи в инвалидном кресле, управляемом с помощью сенсорной панели и блока управления с речевым вводом. Ну и, конечно, компьютер.
Без электричества он вряд ли бы протянул долго.
— Суть в том, — продолжал Ноубл, — что некто проник на одну из подстанций электроэнергетической компании и вывел кабель из здания…
— Некто подразумевает единственное число? — уточнил Райм.
— Пока неизвестно.
— Значит, кабель снаружи. Так.
— …А затем проник в компьютер, управляющий сетями. Он перепрограммировал его таким образом, что тот начал направлять через названную подстанцию больший объем электричества, чем она могла выдержать.
Излагая факты, Ноубл вертел запонки, выполненные в форме каких-то животных.
— И поток электроэнергии буквально зашкалил, — вставил второй фэбээровец, Макдэниел. — Все это электричество стремилось уйти в землю. И в результате произошло то, что у них называется вольтовой дугой. Взрыв. Похожий на удар молнии.
Температура пять тысяч градусов…
— Мощность такова, что в результате возникает плазма. Состояние материи…
— …которое не является ни газообразным, ни жидким, ни твердым, — продолжил за агента Райм.
— Именно. Относительно небольшая вольтова дуга обладает взрывной мощностью в фунт в тротиловом эквиваленте, а в данном случае она была весьма значительная.