— Я не хочу, чтобы ты менялся, Райм. Я просто хочу, чтобы ты хорошо себя чувствовал. Больше мне ничего не надо. И я приму любой твой выбор.
Какое-то мгновение Райм пытался вспомнить название книжки, которую оставил ему доктор Копески. Кажется, «Умри с достоинством».
Выбор…
Амелия наклонилась и поцеловала его. Райм ощутил, что она коснулась его головы с чуть-чуть большей нежностью, чем это было необходимо для выражения сочувствия.
— У меня что, температура? — спросил он с улыбкой.
Амелия рассмеялась.
— У нас у всех какая-то температура, Райм. А повышенная она у тебя или нет, я сказать не могу. — Она снова поцеловала его. — А теперь поспи немного. Мы с Мелом пока вдвоем поработаем. Я скоро тоже приду спать.
И Сакс вернулась к найденным ею уликам.
Несколько мгновений Райм колебался, но потом пришел к заключению, что он все-таки слишком устал, чтобы продолжать работать. Он поехал к лифту, у которого его встретил Том, и они начали подъем наверх в крошечной кабине. Лоб у Райма блестел от пота, а щеки пылали. Это были симптомы дисрефлексии. Но головной боли не было, как не было того ощущения, которое обычно предшествовало приступу. Том выполнил все необходимое для подготовки Райма ко сну. Затем измерил давление и температуру.
— Немного повышенное, — сказал он по поводу давления, температура же оказалась нормальной.
Том помог Райму перебраться в кровать, и криминалисту почему-то вдруг вспомнились слова, произнесенные Амелией несколько минут назад. «У нас у всех есть температура, Райм».
С клинической точки зрения это, несомненно, правильно. У всех есть температура. Даже у мертвых.
Он проснулся мгновенно, от какого-то сна.
Он попытался его вспомнить. И не мог понять, был ли это дурной сон или просто абсурдный. Но, бесспорно, сон был очень яркий. Скорее дурной, судя по тому, как он вспотел — так, словно только что вернулся из турбинного помещения в «Алгонкин консолидейтед».
Слабое электронное свечение часов показывало, что было без нескольких минут полночь. Он проспал совсем немного и чувствовал, что мысли у него путаются. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.
Он отделался от формы, шлема и чемоданчика с инструментами сразу же после теракта в отеле, но кое-что из своего снаряжения все-таки сохранил, и теперь оно висело на соседнем стуле — куртка с идентификационным бейджиком. Он попытался разглядеть ее в слабом отраженном свете: его фотография с мрачным выражением лица, под ней имя — «Р. Гальт», над которым более живописным шрифтом выведено:
«АЛГОНКИН КОНСОЛИДЕЙТЕД» НАПОЛНИТ ЭНЕРГИЕЙ ВАШУ ЖИЗНЬ!
В свете того, чем он занимался последние несколько дней, этот лозунг приобретал зловещее звучание.
Он снова лег и уставился на ободранный потолок в номере дешевой гостиницы в Ист-Виллидж, который снял месяц назад под фальшивым именем, понимая, что полиция рано или поздно выйдет на квартиру.
Но оказалось, что она нашла ее гораздо раньше, чем он предполагал.
Весь мокрый от пота, он сбросил одеяло.
И сразу же подумал о проводимости человеческого тела. Сопротивление наших скользких внутренних органов может снижаться до 85 ом, делая их весьма уязвимыми для электрического тока. У влажной кожи оно равно 1000 или даже меньше. Однако сухая кожа обладает сопротивлением в 100 000 ом и более. Оно настолько велико, что требуется довольно высокое напряжение, чтобы прогнать ток через тело. Обычно до 2000 вольт.
Пот облегчает работу.
Кожа остывала, высыхая, и его сопротивляемость росла.
Мысли в голове скакали, сбивая одна другую. Планы на завтра, какое напряжение использовать, как подключить провода. Он думал о людях, с которыми работал. И о тех, кто его преследовал. О женщине-детективе по фамилии Сакс. О молодом парне Пуласки. И конечно, о Линкольне Райме.
Но потом его мысли перескочили на нечто совершенно иное: на двух ученых, живших в пятидесятые годы XX века, химиков Стэнли Миллера и Гарольда Юри. Они придумали очень интересный эксперимент, создав в своей лаборатории собственный вариант первобытного «бульона» и атмосферы, окружавшей Землю миллиарды лет назад. И в эту мешанину из водорода, аммиака и метана они пустили электрические разряды, имитируя молнии, которые в те времена постоянно бороздили атмосферу Земли.
И что же произошло?
Несколько дней спустя ученые обнаружили нечто потрясающее — в пробирках были следы аминокислот, «строительных кирпичей» жизни.
Они нашли подтверждение тому, что жизнь возникла на Земле благодаря электрическим разрядам.
За остававшиеся до полуночи минуты он сочинил следующее письмо с требованиями, обращенное к «Алгонкин» и городским властям Нью-Йорка. И, снова засыпая, в который раз вспомнил о токе. Жуткая ирония заключалась в том, что тот же самый электрический разряд, который много-много лет назад за тысячную долю секунды создал жизнь, завтра с такой же молниеносной скоростью уничтожит ее. В День Земли…
Я не потерпел неудачу, я просто нашел десять тысяч способов, которые не работают.
Эдисон
— Пожалуйста, оставьте сообщение после гудка.
Было 07:30. Фред Дельрей сидел в своем бруклинском таунхаусе и не отрываясь смотрел на мобильник-раскладушку. Спустя несколько минут он с громким стуком захлопнул его. Сейчас Фред не оставил никакого сообщения — прежде всего потому, что делал это уже двенадцать раз, а мертвый телефон Уильяма Брента продолжал молчать.
«Меня обули», — подумал он.
Однако не исключен был и другой вариант — что Брент мертв. Даже при том, что жаргон Макдэниела (симбиотический конструкт?) вызывал у Дельрея тошноту, его теория могла вполне оказаться правильной. Вполне логично предположить, что Рэй Гальт был профессионалом-электриком, которого какие-то Рахман и Джонстон вовлекли в свою группу «Справедливость для Земли», чтобы организовать нападение на «Алгонкин» и на электрические сети. И если Брент вышел на них, они могли не задумываясь расправиться с ним.
«Тупая примитивная тактика, пустые калории терроризма!» — со злобой подумал Дельрей.
Но Фред был опытным игроком в этом деле, и что-то подсказывало ему, что Уильям Брент жив. Нью-Йорк гораздо меньше, чем можно предположить, особенно его подпольная составляющая. Дельрей связался с другими своими контактами, со своими многочисленными информаторами и знакомыми агентами ФБР, однако никто ничего не слышал о Бренте. Даже Джимми Джип ничего не знал, а у него-то был серьезный мотив отыскать парня — ведь только при таком условии Дельрей помог бы ему отчалить в Джорджию. И тем не менее ни у кого не было никакой информации. И никакой удивленный мусорщик, разгружая мусорные баки, не обнаружил в них неопознанный труп в соответствующей упаковке.