– Понятия не имею, я не поклонник вашей газеты.
– Заметно! Так вот, к вашему сведению, ни одна статья не выходила. Правда, в последний раз, когда мы виделись, Нина упоминала, что готова представить мне достаточно оснований для того, чтобы я дал добро.
– А вы знаете, где Нина могла хранить свои записи?
– В своем ноуте, разумеется. А он, полагаю, у нее дома.
– Понятно. Что ж, спасибо… Один вопрос: откуда у Нины интерес к медицинской теме?
– Кажется, ее мать была связана с медициной.
– Какого профиля?
– Простите, не интересовался. Нина, по-моему, даже поступила в медицинский университет, но потом что-то не заладилось… Короче, она ушла и решила стать журналисткой. По конкурсу не прошла, кто-то посоветовал ей поработать и набраться опыта, а потом попробовать еще раз. Нина пришла к нам курьером, но через полгода показала мне очень даже приличную статью, и я согласился вставить ее в очередной выпуск. С тех пор она стала писать – сначала внештатно, а позже мы нашли для нее ставку. В будущем году она намеревалась снова поступать, и один мой знакомый, акула пера, обещал дать ей лестную характеристику… Не сложилось, выходит?
* * *
– О чем мечтаешь?
Голос Андрея вывел меня из состояния задумчивости.
– Да так, о разном… Главным образом о моей анестезистке.
– Это о той, которая пациентку угробила?
– Зачем ты так? – упрекнула я. – Еще ничего не выяснено!
– Думаю, вы напрасно ищете черную кошку в темной комнате: что из того, что она отрицает… отрицала свою причастность? Это нормально, что человек пытается обелить себя. С кем не случается? Даже в моей клинике анестезисток не хватает – одна на две-три операционные. Текучка у них, ведь зарплата маленькая, а требований больше, чем в государственных больницах. Я работаю только с двумя анестезиологами, а они, в свою очередь, предпочитают двух анестезисток – тех, кому полностью доверяют. Одна карты отлично оформляет, у нее каллиграфический почерк, а вторая лучше справляется в операционной – прямо электровеник! Первая, что помоложе, иногда подтормаживает – может, к примеру, атропин с прозерином перепутать, так как коробки рядом лежат… А вторая обычно ходит за препаратами крови и совмещает ее, хотя я бы на месте анестезиолога такого не позволял.
– Кира никогда не допускала ошибок! Может, это связано с ее сыном?
– Наркоманом?
– Сегодня я имела неприятный разговор с Охлопковой. Она говорит, что обнаружила перерасход наркоты.
– Но как такое возможно, ведь на списание остатков в госучреждениях нужны подписи анестезиолога и членов комиссии по наркотикам – начмеда, старшей сестры и старшего оперуполномоченного по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств!
– Не знаю, как у Киры это выходило… Я настолько доверяла ей, что, видимо, просто не обращала внимания на то, что «остатков» практически не остается!
– Но в карте же ты тоже расписываешься, так? Во столько-то введено столько-то того-то, врач-анестезиолог такой-то…
– Я раньше проверяла, но в последнее время… Наверное, я так привыкла, что в карте исполнения Киры комар носа не подточит, что полностью на нее положилась! Однако, как мне кажется, я все же одним глазом следила за тем, чтобы все сошлось. Охлопкова, между прочим, меня ни в чем не обвиняла, ведь Кира работала и с другими анестезиологами…
– Это хорошо: не хотелось бы придумывать отговорки, чтобы тебя отмазать! Думаешь, твоя Кира для сына наркоту доставала?
– Понимаешь, у нее куда-то утекал налоксон, а на моей практике он вообще ни разу не применялся.
– А его ведь наркошам дают, да? Типа лечение от морфиновой зависимости…
– И другие наркотики: такое впечатление, что у Киры были безотходные операции!
– Радуйся, что она тебя за собой не потянула, – хмыкнул Андрей.
– Как считаешь, мне следует поговорить об этом с Карпухиным?
– Зачем? Это же вроде самоубийство… С другой стороны, ты можешь оказаться права: просто так Артем не взялся бы за такое очевидное дело – видимо, не так уж все очевидно! Позвони ему. Может, мы зря беспокоимся, но в любом случае хуже не будет!
– Ты с Леонидом говорил? – сменила я тему.
– При чем тут Леонид? – удивился Андрей.
– Ты ведь ему поручил заняться тем мальчиком, Попковым?
– Откуда ты знаешь? Неужели Кадреску…
– Ага, – кивнула я, – мы встречались.
– Интересно, по какому поводу?
– У нас было тайное свидание, а потом сумасшедший секс на крыше больницы.
– Не удивлюсь: Кадреску всегда отличался ненасытным темпераментом, но мне казалось, что я тебя вполне удовлетворяю?
– Ладно, шутки в сторону, – вздохнула я. – Обнаружилась одна интересная деталь, поэтому Кадреску со мной и связался. Помнишь, я говорила тебе о журналистке, которая и заронила зерно сомнения в душу Ирины Попковой?
– Ну?
– Журналистку звали Ниной Митиной.
– И что?
– А то, что пациентку, в смерти которой обвиняют Жанну и Киру, зовут точно так же. Более того, это она и есть!
– Интересно… И что у тебя на уме?
– Даже не знаю! Нина подозревала, что профессорша, которая удаляла опухоль мальчику (кстати, вместе с почкой), хотела реализовать деньги, отпущенные на квоты по Вильмсу. Теперь Нина мертва и, выходит, некому больше правду искать?
– Господи, Агния, ты ведь не думаешь, что Георгиади могла иметь отношение к смерти пациентки?! Она работает совершенно в другом месте, да и практически доказано, что именно ваше отделение, уж извини, допустило роковую ошибку, и обвинять в этом заслуженного врача по меньшей мере неэтично!
– Странно, что именно ты, глава Отдела медицинских расследований, мне это говоришь!
– Вот именно – медицинских расследований, а не идиотских предположений! Скорее всего, у этой Нины не было серьезных доказательств, иначе этим давно занялась бы прокуратура. Не забывай, что она была журналисткой, а они радуются любой возможности кого-то в чем-то уличить, а потом уж пусть жертва сама расхлебывает последствия и оправдывается. Я видел слишком много судеб, разрушенных писаками, уж поверь, часто совершенно незаслуженно.
– Но ты сам всегда говоришь, что не веришь в совпадения! – возразила я, отчаянно пытаясь привлечь Андрея на свою сторону.
– Позвони Карпухину, – сказал он спокойно. – Расскажи ему, что узнала: если это так тебя беспокоит, доверив ему свои «секреты», ты сможешь считать, что сделала все от тебя зависящее!
* * *
Одним звонком Карпухину не обошлось: едва услышав в трубке мой голос, подполковник предложил встретиться. Ничего не оставалось, как пригласить его в гости. Андрей находился в больнице допоздна, Лариса ушла в свой салон, и я оставалась с детишками в полном одиночестве. Девочки мирно посапывали в кроватках, и я предвкушала несколько часов абсолютного покоя у телевизора. Что ж, видимо, придется отказаться от этой мечты.