Волоски, замеченные Лавровым на краю ванны, не могли принадлежать охранникам ни по цвету, ни по длине.
– А Федор? Какие у него волосы?
– Темные… с проседью. Он носит хвост.
– Все не то! – в сердцах воскликнул Лавров. – Значит, рыжих в «Дубраве» нет?
– Нет. Хотя постойте… наш конюх. Он рыжий. И лицо в веснушках.
– Могу я познакомиться с ним?
– Можете, но… зачем? – часто заморгала Катя.
У нее, похоже, начался нервный тик. И Лавров приложил к этому руку. Его вопросы пугали хозяйку дома. Он вовремя сообразил, что слишком увлекся. И решил исправить ситуацию.
– Хочу развести лошадей. Прикуплю землицы и займусь выведением исконно русских пород. Стану коннозаводчиком.
– И вы туда же? – обиженно протянула Катя. – Выходит, вас не книги интересуют? Все мужчины одинаковы. Сперва лошади, потом научные опыты. Сведете дружбу с конюхом, а там и до Федора дело дойдет.
Лавров прислушался. Из кухни раздавался звон посуды. Голоса смолкли. Видимо, Прозорин высказал кухарке все, что хотел, и пошел… куда же он пошел?
– Простите, Катя, – пробормотал гость. – Мне нужно идти. Ради бога, извините!
– Вы… бросаете меня? В такую минуту?
Ей не удалось разжалобить Лаврова. Он выпрямился и с каменным лицом произнес:
– Меня ждут в пансионате.
– Ах да… вы собирались кататься на лыжах…
Оставив Катю в горестном недоумении, он вышел во двор, осмотрелся и двинулся за угол дома, к двери в цокольный этаж. Та оказалась приоткрытой. Лавров осторожно подкрался и заглянул внутрь. За дверью было небольшое темное помещение наподобие прихожей, где стояли картонные ящики, висела одежда и спецовки. Возле ящиков он увидел двух мужчин. Ближе к двери находился Прозорин, который своей широкой спиной загораживал собеседника. Впрочем, не трудно было догадаться, что он разговаривает с Федором.
Роману повезло: двор был пуст, и никто не помешал ему подслушивать.
– Взгляни-ка сюда, – произнес басок, принадлежащий хозяину дома. – Что это за пятна?
– Похоже на кровь, – ответил бархатистый баритон. – А в чем дело?
– Это платок моей жены!
– Где вы его нашли?
– В джакузи.
– Как он там очутился?
– Я у тебя хочу спросить! – грозно пророкотал басок. – Что за идиотские фокусы? Платок тлел и дымил. А если бы пожар случился?!
– Я в первый раз вижу этот платок.
– Откуда он мог взяться в ванной? Кто-то его измазал и подпалил.
– Я тут ни при чем, – отпирался баритон. – Моей ноги сегодня в доме не было. Клянусь! Я в ваши хоромы редко захожу, и то по необходимости.
– Ты со мной не шути, Франческо, – рассердился хозяин.
– Я никогда не шучу. У меня нет этой дурной привычки.
Собеседники замолчали. Должно быть, они разглядывали платок и думали, что бы это значило. Первым «осенило» Федора.
– Это он! Алиборон подал нам знак…
– Он?! – не поверил хозяин.
– Кровь… дым… все это в его духе…
– Странно, что он выбрал платок Катрин.
– Это не случайно, – глухо вымолвил баритон. – Я имею в виду, Алиборон знает, что делает.
Прозорин расправил плечи и вздохнул. Было не похоже, что предположение Федора огорчило его. Скорее воодушевило.
– Не томи, Франческо! В чем смысл поданного знака?
– У меня язык не поворачивается…
– Слушай, не выводи меня из терпения! – рассвирепел Прозорин. – Я сюда не байки травить пришел. Зачем Алиборону поджигать платок моей жены?
– Я не в силах в точности истолковать его намерение. Мне кажется… таким образом он намекает…
– Нельзя ли конкретнее? На что намекает твой подручный?
– На… жертву… – выдавил Федор.
Воцарилась тишина, нарушаемая прерывистым дыханием Прозорина.
– То есть? – не понял он. – Алиборон хочет жертвы? Это не новость, знаешь ли. Мы уже обсуждали это.
– Он указывает на жертву.
– Погоди… – растерялся хозяин. – Что же получается?.. Платок принадлежит Катрин… значит… Но это немыслимо!.. Не дури, Франческо!..
– Он выразил свою волю…
– Ты с ума сошел!
– Он выразил свою волю, – угрюмо повторил баритон. – А выполнять его условие или нет, вам решать.
– Ничего себе… условие! – задохнулся от возмущения Прозорин. – Ты соображаешь, о чем идет речь?.. О жизни моей жены, скотина!
– Зря вы меня оскорбляете. Сами пришли ко мне, спрашиваете, а я виноват?
– Да я тебя…
Сергей в ярости замахнулся, хотел ударить Федора.
– Я лишь передал вам его желание! – крикнул тот, вскидывая руку для защиты.
– Проклятие! – прорычал хозяин и опустил кулак. – Проклятие!!!
– Вы не обязаны ничего делать…
– Заткнись!
Лавров услышал за спиной скрип снега и оглянулся. По дорожке, ведущей от ворот к дому, вразвалочку шагал охранник.
Гостю пришлось прервать свое наблюдение и притвориться гуляющим. Он медленно двинулся вдоль сосен, насвистывая веселый мотивчик. В голове засела мысль: а ведь Туровский неспроста не доверяет зятю…
* * *
После того, что он услышал, Лавров чуть было не передумал ехать в Веселки второй раз. Но потом решил не откладывать встречу с бывшей сторожихой Терема. Вдруг та прольет свет на историю с пожаром?
В «Дубраве» творятся подозрительные вещи. Туровский не зря его нанял, не зря волнуется за свою дочь. Лаврову стало стыдно за свое поведение ночью, когда Катя показывала ему пентаграмму на зеркале. Она очень испугалась, а вовсе не пыталась соблазнить его.
«Ты наглый и примитивный самец с комплексом Дон Жуана, – безжалостно критиковал он себя. – С какой стати ты возомнил, что каждая женщина мечтает переспать с тобой?»
Добравшись до останков Терема, он повернул налево и скоро увидел деревенский магазин. У входа стоял мужик с бутылкой пива. Лицо пропитое, потертая ушанка сдвинута на затылок, на ногах валенки с подшитыми задниками.
– Эй, дед! – окликнул его из машины Лавров. – Поди-ка сюда!
– Какой я тебе дед?
– Ладно, друг, извини. Опохмеляешься?
Мужик осклабился. Его подбородок зарос седой щетиной, а зубы были желтыми от никотина. Двух передних не хватало, и он шепелявил.
– Мне бы самогону врезать, да в долг не наливают.
– Помочь?
– Чем ты мне поможешь? – заинтересовался алкаш.