– Не знаю. Наверное, тридцать, – пожал плечами Илья.

– Да? И как вы дружили? – словно рассеянно продолжала спрашивать Женя, осматривая безделушки в гостиной.

– В каком смысле? – тут же ощетинился Илья.

– В обыкновенном. Вы же не ровесники, – пожала плечами журналистка, оглядываясь на своего сопровождающего.

– Ну, ей было плохо после развода, я ее поддерживал. Посуду мыл, разговаривал, – пробубнил Илья, успокаиваясь.

– И долго ты ее поддерживал? – перешла в темную из-за зашторенных окон спальню Женя.

– Да нет. Пару недель. А потом ей стало лучше, и мы так часто уже не виделись.

– Ясно. А потом ее арестовали?

– Ну, да. Я из школы шел. Смотрю, у нее дверь приоткрыта. У них такой замок дурацкий, сам не захлопывается, закрывать надо. Я заглянул, окликнул Марину, а там полиция. Ее арестовали, а я пошел родителям Марининым звонить, – пояснил, тяжело вздохнув, Илья.

– А какой у нее вид был, когда ее арестовывали? – оборачиваясь к нему и внимательно за ним наблюдая, спросила Женя.

– Да какой может быть вид? На ней лица не было! Как будто ее пыльным мешком по голове треснули! Да она еле держалась, чтобы не заплакать! Вас бы в убийстве обвинили и в тюрьму вести собрались, как бы вы себя чувствовали? – с трудом сдерживая рвущиеся из груди эмоции, проговорил Илья.

– Действительно, – кивнула Женя. – Значит, ты думаешь, что это не она мужа убила?

– Конечно, нет! Зачем ей это? – засунув руки в карманы джинсов, набычившись, спросил Илья, тут же записавший Женю во враги.

– Понятия не имею. Я просто спрашиваю, – пояснила журналистка. – Ты пойми, я не знаю ни Марину, ни ее мужа и просто пытаюсь понять, что случилось. Надо же мне с чего-то начинать? Кстати, ты не знаешь, где у них фотографии хранятся? Хоть посмотреть, как Кольцовы выглядят.

Фотографии они нашли. Марина была симпатичной стройной шатенкой, довольно заурядной наружности, но очень приятной, с милым, открытым лицом. В ее муже сразу же угадывался важный начальник. Уверенный взгляд, грудь колесом, этакая вальяжность в позах. И было заметно, что он ее старше. Хотя, возможно, и ненамного. Лет на шесть-семь или на восемь.

– Можно я возьму эту фотку? – спросила Женя, выбрав ту, на которой супруги стояли в полный рост на фоне какого-то памятника.

– Не знаю, наверное, – с сомнением проговорил Илья.

– Мне для дела. Если хочешь, позвони Марининым родителям.

Глава 2

Женя сидела в своем кабинете, так называл выделенную ей крохотную каморку с окном их главред Тенгиз Карпович Трупп, славный потомок кавказско-украинско-арийских предков, и размышляла.

История Марины Кольцовой ее не вдохновляла. Женя пообщалась с ее родителями, которые, естественно, свято верили в невиновность единственной дочери, побывала у Марины дома, пообщалась с коллегами в небольшой фирме, занимавшейся техническими переводами, где арестованная трудилась, и не услышала ничего вдохновляющего. На ее, Женин взгляд, Марина вполне могла убить мужа. Почему? Точнее, за что? Причин может быть множество. Но достаточно и того, что он был богат, а она нет. И вполне возможно, он собирался при разводе оставить ее ни с чем. Довод по нашим временам вполне весомый для того, чтобы прикончить бывшего супруга.

Прокручивая раз за разом эту историю с одним и тем же выводом, Женя, скорее всего, давно бы ее забросила, но вот беда, все прочие имеющиеся в наличии варианты были еще скучнее и тривиальнее.

Борьба жильцов многоквартирного дома с сотрудниками ЖЭСа по поводу слабого напора воды в трубах. Неработающий в многоэтажке лифт. Стихийная свалка на границе садоводства. Стая бездомных собак, прижившаяся в новом жилом комплексе, и недостроенная детская площадка в одном из недавно отремонтированных дворов. Вот какие проблемы занимали горожан накануне летних отпусков. С таким материалом в эфир выходить совестно, да и скучно. После такого эфира рейтинг передачи упадет до уровня плинтуса, а Трупп проест ей мозг, печень, селезенку и все прочие жизненно важные внутренние органы, а возможно, и снимет с эфира, если в момент разборок в нем возобладает кавказский темперамент вкупе с украинской эмоциональностью. И хотя Труппа Женя совершенно не боялась, понимая, что в итоге в шефе возобладает арийская расчетливость и прагматизм, но нервов и времени было жалко, да и перед зрителями будет стыдно. А это уж никуда не годилось.

Хорошо жить нерадивой безымянной уборщице, халтурно моющей общественную уборную в торговом центре, или некоему слесарю на заводе, производящему бракованные запчасти, никто их на улице в лицо не узнает и в глаза с укором не взглянет, потому что у нас уборные грязные и товары сомнительные. Жене сложнее, она личность публичная, и спрос с нее другой.

На этой печальной философской мысли Женя решила абстрактные умствования закончить и вернуться к вопросам сугубо практическим. А именно подняться из-за стола и, невзирая на лень и отсутствие интереса и энтузиазма, направиться на встречу с Марининым адвокатом, вдруг там удастся почерпнуть вдохновение или же получить хоть один призрачный довод в пользу Марининой невиновности.

Адвокатская контора, в которой трудился нанятый Мариниными родителями защитник, находилась в центре города, на Садовой улице, и ничем примечательным не отличалась. Светлые стены, подвесные потолки, ряды железных стульев с дерматиновой черной обивкой и унылая девица на ресепшене, раскладывающая дежурный пасьянс на компе.

Женя перекинула сумочку с правого плеча на левое и обратилась к девице.

– Добрый день, я к Михаилу Альбертовичу Зайчику. Мы договаривались.

Отчество Альбертович, на Женин взгляд, весьма подходило сотруднику адвокатской конторы и звучало респектабельно, даже несмотря на смешную фамилию. Вообще, такие замысловатые отчества идеально подходят юристам, врачам, работающим в крупных и платных клиниках, и вузовским преподавателям, есть в них что-то династическое, от прошлого века.

Отчество было подходящее, а вот внешний вид адвоката Женю разочаровал. Был он каким-то невзрачным, плешивым, невысоким и лишенным всякого обаяния, к тому же он отвратительно гнусавил. Вероятно, у него были аденоиды. Конечно, наш суд не американский, и никто не ожидает от российского адвоката разыгрываемого для присяжных фееричного спектакля, но все же…

Женя присела на предложенный адвокатом стул и почувствовала накатывающую на нее отупляющую тоску. А ведь он еще только едва рот открыл! Она закатила глаза к потолку.

– Михаил Альбертович, вам звонили насчет меня родители Марины Кольцовой, вы не могли бы ввести меня в курс дела, поделиться подробностями и высказать ваше профессиональное мнение.

– Разумеется, если клиент настаивает, хотя это и не в моих правилах, – недовольно глядя на стол, тяжело вздохнул адвокат. – Двенадцатого мая сего года в своей квартире на Староневском проспекте был обнаружен Сергей Владиславович Кольцов, скончавшийся накануне от ножевого ранения. На пальцах покойного были найдены следы текстильного волокна, а также в квартире имелись отпечатки пальцев, которые после тщательного исследования были идентифицированы как принадлежащие его супруге, проживающей ныне отдельно, с которой покойный собирался в ближайшее время разводиться. Как показала экспертиза, обнаруженные текстильные волокна были выдернуты из шарфа, принадлежащего той же супруге, то есть Кольцовой Марине Николаевне. В ходе опроса жильцов дома следствие выяснило, что Кольцову видели во дворе данного дома в день убийства. На основании вышеприведенных фактов Кольцова М.Н. была задержана, и ей было предъявлено обвинение в убийстве собственного мужа, Кольцова С.В., – казенной тарабарщиной вывалил на Женю имеющиеся у него сведения адвокат.