Мимо нас прошла пара: высокий негр и девушка с белой-пребелой кожей, нервным лицом, очень коротко остриженная; она разговарива­ла, обернувшись к негру, и громко смеялась. Судя по всему, она была аме­риканка, скажем, журналистка из «Нью-Йорк таймс» или что-нибудь в этом роде. Вообще, если присмотреться, на пляже загорало немало сме­шанных пар. Чуть в стороне от нас двое одутловатых блондинов с гнуса­выми голосами смеялись и шутили с двумя великолепными меднокожими девицами.

– Приводить их в гостиницу запрещено, – сказала Валери, просле­див за моим взглядом. – Но можно снять комнату в ближайшей деревне.

– Я думал, американцам не разрешается приезжать на Кубу.

– В принципе не разрешается; но они едут через Канаду или Мексику. Вообще-то они злятся, что потеряли Кубу. Их можно понять, – протянула она задумчиво. – Если кому и нужен сексуальный туризм, так это им. Сейчас американские фирмы заблокированы, они не могут ничего сюда инвестировать. В конце концов тут восстановится капитализм, это вопрос нескольких лет. Но пока что европейцы получили свободу дейст­вий. Вот почему «Аврора» и не хочет расставаться со здешними гостини­цами, даже если они убыточны: именно сейчас можно обойти конкурен­тов. Куба для нас – уникальная возможность в районе Антильских островов и Карибского моря.

Она помолчала, потом добавила весело:

– Да… вот так мы изъясняемся в профессиональной среде… в мире глобализации.

9

Микроавтобус отправлялся в Баракоа в восемь часов утра; экскурсан­тов – человек пятнадцать. Они уже успели перезнакомиться и без уста­ли восхищались дельфинами. Восторг пенсионеров (они составляли большинство), двух логопедов, отдыхающих вместе, и парочки студен­тов воплощался, понятно, различными лексическими средствами, но мысль сводилась к одному и тому же: бесподобно.

Потом стали обсуждать и сам клуб. Я взглянул на Жана Ива: он сидел один в середине салона, положив рядом с собой на сиденье блокнот и ручку. Наклонив голову и чуть прикрыв глаза, он сосредоточенно при­слушивался. Именно здесь он рассчитывал собрать большой урожай впечатлений и полезных замечаний.

Отдых все, пожалуй, тоже оценивали единодушно. Организаторов сочли симпатичными, а сами развлечения неинтересными. Комнаты нравились, кроме тех, что помещались близко к звукоусилителям – из-за шума. Еду находили сносной.

Никто из присутствующих не занимался утренней гимнастикой, аэробикой, обучением сальсе или испанскому. В конечном счете, боль­ше всего нравился все-таки пляж; к тому же там было тихо. «Развлечения и музыка вызывают отрицательные эмоции», – записал Жан Ив в своем блокноте.

Бунгало одобряли все в один голос, тем более что они располагались вдали от дискотеки. «В следующий раз потребуем бунгало!» – заявил кре­пенький пенсионер, мужчина в расцвете лет с начальственными замаш­ками; как выяснилось, в прошлом он занимался реализацией вин бордо. Студенты с ним согласились. «Дискотека не нужна», – пометил Жан Ив, с сожалением думая о том, сколько денег выброшено зря.

После поворота на Кайо Саэтиа дорога стала заметно портиться. Пош­ли выбоины да трещины, иногда чуть ли не во всю ширину шоссе. Шо­фер беспрестанно вилял, нас трясло и болтало вправо и влево. Отдыха­ющие вскрикивали и смеялись. «Хорошая компания подобралась, – шепнула мне Валери. – „Открытия“ тем и удобны, что, в какие отврати­тельные условия туристов ни помести, они воспринимают это как при­ключение. В данном случае допущена ошибка: для такой дороги нужны джипы».

Не доезжая Моа, шофер резко крутанул руль вправо, чтобы объе­хать огромную яму. Автобус занесло, он сел в рытвину. Шофер напрасно жал на газ: колеса пробуксовывали в бурой грязи, и мы не двигались с ме­ста. Он пробовал стронуться несколько раз, но безрезультатно. «Так-так, – хмыкнул виноторговец, скрестив руки на груди, – придется выле­зать и толкать».

Мы вышли из автобуса. Перед нами расстилалась огромная равнина, покрытая растрескавшейся бурой грязью, – гаденькое зрелище. В боль­ших лужах гнила черная вода и торчали по краям сухие белесые стебли. Вдали высился гигантский завод из темного кирпича; две трубы изрыгали густой дым. От завода через пустырь непонятно куда тянулся, петляя, громадный ржавый трубопровод. Стоявший на обочине металлический щит, с которого Че Гевара призывал трудящихся к революционному раз­витию производительных сил, тоже начинал ржаветь. Воздух был про­питан каким-то тошнотворным запахом, шедшим не то от луж, не то от самой глины.

Рытвина оказалась неглубокой, совместными усилиями мы легко сдвинули микроавтобус с места. Рассаживаясь, все поздравляли друг друга с победой. Обедали в ресторане, где подавали дары моря. Жан Ив озабо­ченно просматривал свою записную книжку; к еде так и не притронулся.

– Что касается «Открытий», – заключил он после долгого размышления, – по-моему, неплохо для начала, а вот с клубным отдыхом ума не приложу, что делать.

Валери наблюдала за ним, безмятежно потягивая кофе глясе, словно бы ее это совершенно не касалось.

– Можно, разумеется, выгнать всю команду культработников, – про­должил он, – сэкономим на зарплате.

– Уже хорошо.

– Не слишком ли радикальная мера? – заволновался он.

– Не волнуйся. Все равно массовик в курортном комплексе не про­фессия для молодых. Они тут тупеют и привыкают к безделью, перспектив к тому же никаких. Самое большее, чего можно добиться, – это стать директором городка или ведущим на телевидении.

– Так… Сокращаю зарплату культработников. Заметь, им платят немного. Боюсь, такой меры недостаточно, чтобы конкурировать с немецкими курортами. Смоделирую сегодня на компьютере, но как-то не верится.

В ответ она кивнула с полным безразличием, дескать, «моделируй, хуже не станет». Ее равнодушие удивило даже меня. Правда, мы много за­нимались любовью, а это, как известно, успокаивает: все прочее кажет­ся менее значимым. Зато Жану Иву не терпелось дорваться до своей программы, я даже подумал, что он попросит шофера достать компью­тер из багажника. «Не волнуйся, что-нибудь придумаем», – сказала Вале­ри, похлопывая его по плечу. Это его немного охладило, и он занял свое место в автобусе.

Всю последнюю часть пути пассажиры говорили в основном о Баракоа – конечной цели поездки; похоже, они уже знали о городе все. 28 ок­тября 1492 года здесь бросил якорь Христофор Колумб, его поразило, что бухта имеет форму правильного круга. «Один из самых прекрасных видов, какие только можно себе представить», – записал он в судовом журнале. В этой местности жили тогда индейцы племени тайно. В 1511 году Диего Веласкес основал город Баракоа – первый испанский город в Америке. В течение четырех веков город оставался в полной изоля­ции: подобраться к нему можно было только с моря. В 1963 году соору­жение виадука Фарола позволило проложить дорогу на Гуантанамо.

Мы приехали в четвертом часу; город растянулся вдоль бухты, кото­рая и в самом деле имела идеально круглую форму. Наша группа вырази­ла удовлетворение дружными возгласами восторга. В сущности, любите­ли экскурсий жаждут прежде всего увидеть воочию подтверждение того, что вычитали в путеводителях. О таких клиентах можно только меч­тать, и Баракоа, отмеченный в «Мишлене» всего одной скромной звез­дочкой, их не разочаровал. Гостиница «Эль Кастильо» помещалась в ста­ринной испанской крепости высоко над городом. Сверху открывался потрясающий вид; впрочем, не лучше, чем в любом другом городе. Да и вообще, если приглядеться – поганый городишко; убогие серовато-чер­ные дома выглядели до того мрачно, что казались необитаемыми. Я ре­шил остаться возле бассейна, Валери тоже. В гостинице было номеров тридцать, все заняты туристами из Северной Европы, всех их, надо ду­мать, привело сюда одно и то же. Сначала я заметил двух англичанок лет сорока, не худеньких, одна из них носила очки. Их сопровождали два беззаботных метиса не старше двадцати. Юноши чувствовали себя впол­не уверенно, болтали и шутили с толстушками, держали их за руки, об­нимали за талию. Вот уж точно работенка, на которую я не способен; ин­тересно, что они изобретали, о чем или о ком думали, чтобы вызвать у себя эрекцию. Через какое-то время англичанки поднялись к себе в ком­наты, а их кавалеры остались у бассейна; если бы я действительно питал интерес к человеческому роду, я бы мог с ними заговорить, разузнать, что и как. Наверное, достаточно просто правильной мастурбации, на­верное, желание можно вызывать чисто механическим путем; надо бы почитать биографии подобных субъектов, но у меня с собой были толь­ко «Рассуждения о позитивном разуме». Я листал подглавку под названи­ем «Народная социальная политика должна стать в первую очередь нравственной» и в это время увидел немку, которая выходила из своего номера в сопровождении здоровенного негра. Она была типичной нем­кой, какими всегда их воображаешь: длинные светлые волосы, голубые глаза, крепкое тело, большая грудь. Это очень привлекательный тип внешности, беда в том, что он недолговечен, уже лет с тридцати надо го­товиться к восстановительным работам: отсасывание жира, силикон и прочее; но пока все было в порядке, она выглядела возбуждающе, парню повезло. Любопытно, платила ли она столько же, сколько англичанки, и вообще, существует ли единый тариф для мужчин, как для женщин; то­же следовало бы поинтересоваться, людей расспросить. Размышления над столькими сложными проблемами меня утомили; я поднялся к себе в номер, заказал коктейль и потягивал его, сидя на балконе. Валери за­горала и время от времени окуналась в воду; я решил прилечь в комнате и, уходя с балкона, заметил, что она завела разговор с немкой.