– Начнем с Центрального массива, – наконец определился он. – Это то, что надо, особенно тебе. Наверняка есть места и получше, но французистее не найти, в том смысле, что это не похоже ни на что, кроме Франции.
Ольга сама пролистала путеводитель и выбрала отель. Джед поморщился:
– Ставни ужасные… На фоне серого камня я бы предпочел коричневые или красные, на худой конец зеленые, но уж никак не синие. – Он углубился в рекламный текст, и его недоумение возросло. – Это что за галиматья? «Наш отель, расположенный на юге столь разноликой провинции Канталь, гарантирует Вам незабываемые впечатления: вечность тут созвучна беспечности, а независимость – почтительности…» Независимость вовсе не созвучна почтительности!
Ольга снова погрузилась в чтение.
– А, ну понятно! «Мартина и Омар познакомят вас с национальными блюдами и винами» – она вышла замуж за араба, отсюда и почтительность.
– Может, это и не худший вариант, особенно если он марокканец. Марокканская кухня – пальчики оближешь. Они, наверно, изобрели франко-марокканский фьюжн, типа пастилью с фуа-гра.
– Да, – с сомнением произнесла Ольга. – Но я-то туристка, мне подавай чего-нибудь франко-французского. Франко-марокканская или франко-вьетнамская кухня хороша для навороченного ресторана на канале * Сен-Мартен в Париже, но уж никак не для уютного отеля в Кантале. Я, пожалуй, выкину его из гида…
Ничего она, конечно, не выкинула, но их разговор навел ее на размышления, и несколько дней спустя она предложила своему начальству организовать статистическое исследование данных о заказе тех или иных блюд в ресторанах вышеупомянутой гостиничной сети. Результаты стали известны аж через полгода, но полностью подтвердили ее интуитивные предположения. Креативную, равно как и азиатскую кухню клиенты решительно бойкотировали. Североафриканские блюда высоко ценились разве что на южном побережье Франции и на Корсике. Вне зависимости от региона, рестораны с кухней «традиционной» или «по старинке» получали средний чек на шестьдесят три процента выше аналогичного показателя в целом по отрасли. Колбасные изделия и сыры оставались вечными ценностями, но максимального рейтинга достигали все-таки блюда, приготовленные из диковинных животных, и не просто с французскими, а с сугубо местными коннотациями, вроде вяхиря, улиток или миног. Руководитель направлений «файн дайнинг» и «кежуал дайнинг», составивший краткую служебную записку, заключал без обиняков:
Не исключено, что мы совершили ошибку, ориентируясь преимущественно на вкус клиентов из англосаксонских стран, приверженцев диетического и низкокалорийного направления карты, которые, в своем стремлении сочетать вкусовое разнообразие со строгим соблюдением санитарно-гигиенических нормативов, особенно ценят эффективную организацию тепловой обработки и производственных операций холодного цеха. На самом деле такой клиентуры не существует: американских туристов никогда не было много во Франции, а число англичан постоянно снижается. Англоговорящая клиентура в целом приносит не более 4,3% выручки. Наши новые клиенты, реальные клиенты, – выходцы из более молодых и неблагополучных стран, где санитарные нормативы возникли недавно и в любом случае редко соблюдаются, напротив, во время своего пребывания во Франции оказывают предпочтение карте, построенной на винтажных, если не хардкорных рецептурах; и лишь те рестораны, которые сумеют адаптироваться к новым обстоятельствам, заслужат в будущем право фигурировать в нашем путеводителе.
Они прожили несколько недель чистого счастья (но не безудержного, лихорадочного счастья юнцов, ибо на выходные им уже не пришло бы в голову балдеть или отрываться по полной – нет, его скорее следовало трактовать – они, правда, еще были достаточно молоды, чтобы посмеяться над этим, – как подготовку к тихому эпикурейскому счастью, с изыском, но без снобизма, которое западное общество предлагает представителям высшего слоя среднего класса в расцвете лет). Они быстро привыкли к театральному тону официантов в звездных заведениях, перечислявших ингредиенты предварительных легких закусок и различных «комплиментов от шефа» и по всем правилам декламационного искусства восклицавших с выражением при каждой перемене блюд: «Приятного продолжения, господа-дамы!», причем Джед всякий раз вспоминал молодого упитанного священника, судя по всему – социалиста, пожелавшего им с Женевьевой «приятного богослужения», когда они, поддавшись внезапному порыву, зашли на воскресную утреннюю службу в Нотр-Дам, едва выскочив из койки в ее студии на бульваре Монпарнас. Он не раз потом вспоминал о нем – святой отец, внешне вылитый Франсуа Олланд*, в отличие от политического лидера, выбрал путь скопца для Царства Небесного. Много лет спустя, уже начав свою серию основных профессий, Джед не раз собирался написать потрет одного из этих целомудренных, преданных идее служителей культа, колесящих – все реже и реже, надо признать – по столицам, дабы даровать людям утешение в вере своей. Но ничего у него не вышло, ему даже не удалось как следует обдумать эту тему. Наследники тысячелетней духовной традиции, в которой уже никто толком ничего не понимает, выдвинутые когда-то в первые ряды общества, сегодня, закончив бесконечное, чрезвычайно сложное обучение, требующее знания латыни, церковного права, рациональной теологии и прочих непостижимых материй, вынуждены влачить жалкое существование, ездить на метро, в гуще ближних своих, из кружка по изучению Евангелия в клуб по искоренению безграмотности и каждое утро при этом служить мессу для небольшой кучки стареющих прихожан; им запрещаются все чувственные радости, даже самые элементарные, семейные, к тому же по роду своей деятельности они обязаны излучать неизменный оптимизм. Почти на всех картинах Джеда Мартена, отметят позже искусствоведы, мужчины и женщины занимаются своим ремеслом в духе доброй воли, но имеется в виду разумная добрая воля, когда соблюдение профессиональных требований гарантирует взамен, в различных пропорциях, смесь денежного поощрения и утоленного честолюбия. Смиренные, без гроша в кармане, презираемые всеми молодые священники терпят безмерные тяготы городского бытия, не имея доступа ни к одной из его утех, и, глядя на них, человек, не разделяющий их веры, может только пожать плечами.
* Франсуа Олланд – французский политик, первый секретарь Социалистической партии Франции в 1997-2008 гг.
А вот путеводитель French Touch предлагал как раз целую гамму удовольствий, не бог весть каких, но зато с гарантией качества. Ну как было не порадоваться вместе с хозяином «Смешливого сурка», заключавшим свой промо-текст уверенной и безмятежной фразой: «Просторные номера с террасой (и ванной с джакузи), меню, полное маленьких искушений, десять сортов домашнего варенья на завтрак: вы действительно находитесь в шарм-отеле!» И как не поплыть вслед за управляющим отеля Carpe Diem по волнам его поэтической прозы: «С улыбкой перейдете вы из сада (средиземноморская растительность) в свой номер-люкс, который всколыхнет все ваши чувства. И тогда вам останется лишь закрыть глаза, запечатлеть в памяти райское благоухание и шумливую сень струй в хаммаме белого мрамора и признаться себе в очевидном: „Здесь жизнь прекрасна“. В грандиозных покоях замка семьи Бурбон-Бюссе, наследники которой достойно продолжают традиции изысканного гостеприимства, взору посетителей предстают волнующие сувениры (волнующие, вероятно, семью Бурбон-Бюссе) времен Крестовых походов; в некоторых номерах имеются водные матрасы». Это сочетание примет доброй старой Франции и местного колорита с актуальными гедонистскими примочками выглядело иногда странно, почти безвкусно; но, видимо, такая гремучая смесь, подумал Джед, очень даже по душе клиентам данной сети отелей, или, во всяком случае, ядру целевой аудитории. Факты, изложенные в рекламных текстах, как правило, соответствовали истине. В парке замка Горж в Верхнем Сезалье якобы водились косули, олени и ослик. Ослик и впрямь обнаружился. А вот гуляя по садам гостиницы «Вертикаль», можно было повстречаться с Мигелем Сантамайором, создателем интуитивной кухни, отмеченной «небывалым синтезом традиций и футуризма»; и точно, у плиты суетился мужик, чем-то смахивающий на гуру, который, сыграв «симфонию овощей и времен года», самолично предлагал гостям пассионарную сигару.