Как Вэл ни старалась, ей не удалось уговорить Рут уехать. Решив наконец, что на Рут подействует вид их жилища, Вэл привела ее на заброшенную платформу. В присутствии подруги Вэл снова ощутила зловоние пота и мочи, горелую сладость наркотика, заметила кости животных на рельсах и горы одежды, которые никто не убирал, потому что они кишели насекомыми. Лолли разложила свои принадлежности и начала вытряхивать янтарный порошок в ложку. Дэйв уже был на взлете: дым от его сигареты изображал персонажей мультиков, которые гонялись друг за другом с кувалдами.
– Ты меня разыгрываешь, – сказал Луис. – Попробую загадать. Еще одна бездомная кошка, которую Лолли сбросит на рельсы.
Рут растерянно оглядывалась по сторонам.
– В-вэл? – Голос Рут задрожал.
– Это моя лучшая подруга Рут, – сказала Вэл и поняла, как по-детски это звучит. – Она приехала меня искать.
– А я думал, что твои лучшие друзья – это мы.
Дэйв нагло ухмыльнулся, и Вэл пожалела, что позволила ему к себе прикасаться и думать, будто у него есть над ней какая-то власть.
– Мы все лучшие друзья, – заявила Лолли, бросив на него сердитый взгляд, и закинула одну ногу на Луиса, так что ее сапог оказался у него между ног. – Самые наилучшие друзья.
Лицо Дэйва жалко сморщилось.
– Если бы ты была ей подругой, то не затащила бы в это дерьмо, – сказал Луис Вэл, резко отодвигаясь от Лолли.
– Сколько здесь человек? Выходите туда, где я вас увижу! – внезапно приказал хриплый голос.
Вниз по лестнице спускались двое полисменов. Лолли замерла. Ложка у нее в руке находилась слишком долго над пламенем, и снадобье стало подгорать и чернеть. Дэйв захохотал странным безумным смехом и не мог остановиться.
Лучи фонариков прорезали полумрак станции. Лолли уронила горячую ложку, и лучи сошлись на ней, а потом передвинулись, ослепив Вэл. Она прикрыла глаза ладонью. Одним из полисменов была женщина, и лицо у нее выглядело суровым.
– Вы все! Встать к стене, руки на голову!
Один луч поймал Луиса, и мужчина-полисмен толкнул его ногой.
– Двигайся. Шевелись. Нам сообщали, что здесь поселились подростки, но я не верил.
Вэл медленно поднялась и отошла к стене. Рут встала рядом с ней. Вэл было так тошно от чувства вины, что она с трудом держалась на ногах.
– Извини, – прошептала она.
Дэйв продолжал неподвижно стоять в центре платформы. Его трясло.
– В чем дело? – крикнула женщина-полисмен. – К стене!
И тут ее речь перешла в лай. На том месте, где она стояла, появился огромный черный ротвейлер, из пасти которого текла пена.
– Какого черта? – Второй полисмен обернулся и достал пистолет. – Это ваш пес? Отгоните его.
– Это не наш пес, – проговорил Дэйв со странной улыбкой.
Пес повернулся к Дэйву, рыча и лая. Но Дэйв только рассмеялся.
– Массолино! – заорал полисмен. – Эй, Массолино!
– Кончай дурить! – крикнул Луис. – Дэйв, что ты делаешь?
Рут опустила руки и схватила Вэл, больно царапая ее ногтями:
– Что тут происходит?
Сверкая клыками, собака двинулась к полисмену. Он наставил на нее пистолет – собака остановилась и заскулила. Полисмен неуверенно остановился.
– Где моя напарница?
Лолли захихикала, и полисмен резко обернулся в ее сторону, а потом снова перевел взгляд на собаку.
Вэл сделала шаг вперед. Рут продолжала цепляться за ее руку с такой силой, что было больно.
– Дэйв, – прошипела Вэл. – Хватит. Давай выметаться. Как ты меня учил.
– Дэйв! – закричал Луис.
Тут собака повернулась и прыгнула к тому месту, где они стояли. Высунутый язык в темноте казался красной полосой.
Два резких хлопка сменились тишиной. Вэл открыла глаза, не соображая, когда она их закрывала. Рут завизжала.
На платформе лежала женщина-полисмен, и из ее шеи и бока лилась кровь. Другой полисмен с ужасом смотрел на пистолет у себя в руке. Вэл застыла, слишком ошеломленная, чтобы двигаться. Ноги у нее словно налились свинцом. Ее разум искал решение, какой-нибудь способ исправить то, что сделано. «Это все иллюзия, – сказала она себе. – Дэйв просто подшутил над всеми нами».
Лолли спрыгнула на пути и бросилась бежать. Под ее ногами хрустел гравий. Луис схватил Дэйва за руку и потянул к туннелям.
– Нам надо отсюда убираться, – крикнул он.
Полисмен поднял голову. Вэл спрыгнула с края платформы, Рут последовала за ней. Луис и Дэйв уже исчезали в темноте.
Позади грохнул выстрел. Вэл не оглядывалась. Она бежала по путям, держа Рут за руку, словно они были маленькими детьми, которым надо перейти через дорогу. Рут два раза сжала ей пальцы, и Вэл услышала, что она начала рыдать.
– Полисмены никогда ничего не понимают, – заявил Дэйв, когда они перешли в туннелях на шаг. – У них есть норма арестов, и больше ни о чем они не думают. Они нашли наше место и собирались просто его запереть, чтобы никто больше не мог пользоваться, и какой в этом смысл? Мы никому не мешали тем, что жили внизу. Это наше место. Мы его нашли.
– О чем ты говоришь? – спросил Луис. – О чем ты думал там, на месте? Ты совсем сбрендил?
– Я не виноват, – сказал Дэйв, который никак не мог замолчать. – И ты не виноват. Никто не виноват.
– Это правда, – проговорил Луис дрожащим голосом. – Никто не виноват.
Они вышли на станцию Кэнел-стрит, вспрыгнули на платформу и сели на первый подошедший поезд. Вагон был почти пустой, но они все равно стояли, привалившись к дверям. Рут перестала плакать, но тушь оставила на щеках темные разводы, а щеки и нос покраснели. Дэйв, казалось, находился в трансе и не смотрел никому в глаза. Вэл не могла себе представить, что он в этот момент испытывал. Впрочем, она даже не понимала собственных чувств.
– Сегодня переночуем в парке, – сказал Луис. – Мы с Дэйвом так делали, пока не нашли туннель.
– Я отведу Рут на вокзал «Пени», – неожиданно объявила Вэл.
Она думала об убитой женщине из полиции, и воспоминание лежало на душе грузом, который становился тяжелее с каждым шагом, уводящим их от трупа. Она не хотела, чтобы Рут шла на дно вместе с остальными.
Луис кивнул.
– И ты уедешь с ней?
Вэл колебалась.
– Я одна на поезд не сяду! – яростно выпалила Рут.
– Мне надо кое с кем попрощаться, – сказала Вэл. – Я не могу просто исчезнуть.
Они сошли на следующей остановке, с помощью метрокарт от зубочисток добрались до вокзала «Пени» и прошли посмотреть расписание. В зале ожидания Лолли купила кофе и суп, к которым никто не притронулся.