Тройка лучших Катерининых друзей – мудрость, осторожность и разум, – выкинув белый флаг, ретировались в неизвестном направлении, уступив место помрачению какому-то, но такому сладкому!
А она и не сопротивлялась. Неслась в неизвестность и не могла оторвать рук, губ, тела от Кирилла, не сразу осознав, что неизвестным чудесным образом оказалась раздетой. Мозг робко кашлянул тем участком, который отвечает за анализ событий, сообщив об этом «голом» факте, когда мужчина отодвинул ее от себя, придержав рукой, и рассматривал. Всего несколько секунд жадным, восторженным взглядом, от которого Катерину обдало жаром и загорелись щеки, даже слезы навернулись.
По-хорошему, надо было… что там?
Засмущаться, стесняться, попытаться срочно прикрыться, оттолкнуть?
А она рванулась к нему, Бойцов прижал ее сильно, обнял, как капкан захлопнул, оторвав от пола, и побежал.
Бежал недолго, до кровати в спальне, и что-то говорил шепотом, девушка кивала, соглашаясь, не разбирая и не слыша слов, торопливо расстегивая его рубашку. Он неловко помогал одной рукой, прижимая и не собираясь отпускать, и все дергал, стягивал одежду с себя.
– Сейчас, Кать, я сейчас! – обещал что-то.
И наконец прижался к ней всем освобожденным от одежды горячим телом.
И вошел в нее одним резким мощным движением!
А Катерина распахнула глаза, выскочив из колдовского восторженного состояния, как пробка из бутылки теплого шампанского. Всего на несколько секунд, за которые успела увидеть его лицо, осознать и почувствовать их соединенность.
– Ты что… – спросил обо всем Кирилл.
И вернулась назад – к ним.
– Ничего, ничего…
А он все всматривался в выражение ее глаз, не двигаясь, словно на пляже загорал и никуда не торопился, а не в безумном жарком соитии участвовал, войдя в женщину.
– Кири-и-илл, – позвала Катерина.
Он поцеловал ее и повел, повел за собой в пространство, где кожа, кровь, тело жили своей отдельной сверхчувствительной жизнью и торопились, торопились куда-то, куда обязательно необходимо дойти, дотянуться, чтобы все познать.
И Катя рвалась, стремилась вместе с ним, навстречу тому, что звало, обещало…
– Кири-и-илл!!
На эту станцию они попали вместе!
Девушка пришла в себя первой, она бы и попребывала с удовольствием в состоянии парения и полного расслабления, но действительность давила на нее тяжелым мужским, распластавшимся безвольно на ней телом Кирилла.
Катерина попробовала столкнуть его с себя.
– Не двигайся, а то начну все сначала, – сонным голосом, приглушенным подушкой, в которую уткнулся лицом, предупредил Бойцов.
Ответ на столь самонадеянное заявление выразился еще более активными действиями по освобождению из-под мужского тела посредством рук и ног.
– Это предложение? – тем же тоном, не сдвинувшись ни на миллиметр, поинтересовалось «тело».
– Я борюсь за жизнь, пытаясь не задохнуться, – ответила та, не прекращая бесплодных попыток.
Он перекатился на спину, увлекая ее за собой, уложил на себя и поглаживал по спине горячей большой ладонью.
– Дай мне пару минут, и я принесу шампанского, отметить знаменательное событие.
– О как! – развеселилась Катя. – Отметим соблазнение девицы?
– Кстати, насчет девицы… – встряхнулся Кирилл.
– Неси шампанское, – перебила она ненужные вопросы.
Мужчина открыл глаза, поразглядывал ее некоторое время, вздохнул, не так чтобы уж очень показательно, но намек на отступление после предупреждения читался. Чмокнув легко Катерину в губы, переложил ее с себя на кровать и начал подниматься.
– Между прочим, это не я тебя, а ты меня соблазнила, – изрек господин Бойцов.
Встав возле кровати во всей своей голой красе, улыбался и разглядывал ее, раскинувшуюся на кровати тоже в красе, соответственно голой.
– Я всего лишь пришел выразить благодарность!
– И выразил ее поистине глубоко! – в тон ответила Катя, улыбаясь соблазнительной улыбкой сирены.
– М-м-мда, – согласился он. – Шампанское!
И вышел из комнаты. Она разлеглась на кровати, раскинув руки-ноги, и посмотрела на потолок.
«Итак, Катерина Анатольевна, вы сдались без боя и даже без предварительной артподготовки, мало того, непонятно, кто кого атаковал! И слава тебе господи, что без всего этого! Вот совсем скучно затевать интеллектуальные игры, чтоб себя показать, и оценить партнера, и без боев характеров, когда все ясно и понятно было с самого начала!»
– Ой, да что тебе там понятно было, убогая ты моя! – неожиданно разозлившись на себя, высказала вслух порицание она. – Ты у нас, можно подумать, все об этом знаешь, понимаешь, профессионалка эротики и соблазнения!
Вспыхнувшая было петардой нежданная злость тут же потухла китайской некачественностью товара.
Да не будет она ни о чем таком думать! Зачем портить радость, от которой до сих пор звенит тело?!
Подумает об этом потом, завтра, например, или под настроение философское!
Она слышала отдаленные звуки, производимые Кириллом на кухне, – шум воды, хлопанье дверцами кухонных шкафчиков, что-то еще неразборчивое.
«Интересно, что он так долго? Не шампанское несет, а прямо ужин готовит», – подумала вяло Катерина, проваливаясь в приятную обволакивающую нежностью дрему.
– Не спать на вахте! – отсалютовал приказом Бойцов, входя в комнату.
Та встрепенулась разбуженно, по-совиному похлопала веками, обозрев принесенные и предлагаемые дары. На подносе красовались бутылка шампанского, два бокала, ваза с фруктами и маленькая вазочка с конфетами. Кирилл поставил поднос на кровать возле нее.
– Прошу! – широким жестом пригласил к участию.
– Да-а-а, погиб в тебе, Кирилл Степанович, гениальный официант под напором бизнеса, – вздохнула она, оборачиваясь простыней и усаживаясь по-турецки возле подноса.
– Ты все перепутала, Кать, это не халдейские таланты, а проявление мужского внимания и заботы о женщине.
– «Конфетно-цветочного» периода, – вставила свой «пятак» неугомонная, язвительная Катерина.
– Эту стадию мы с тобой упустили за ненадобностью, – разъяснил диспозицию взаимоотношений Бойцов, разливая в бокалы шампанское.
Приподнял свой призывно, огласив запиваемый тост:
– За знакомство! Мы же за него еще не пили.
– Опережаем все графики! – подтвердила Катерина. – Конфетно-цветочный проигнорировали, глубочайшую благодарность ты выразил действием, теперь пьем за знакомство! Наверстываем, так сказать, пропущенное.
Они чокнулись, бокалы дзинькнули, издав тонкий хрустальный звук, выпили.