Но дядюшка успокоил меня:
— Васе Велицество, не верьте тому, сто слысыте. Уверяю вас, это имитация. Я знаю этих людей и утверздаю с полной ответственностью: васу супругу и сына они не посмели бы и пальцем тронуть. Они хотят вынудить вас войти с ними в контакт, выманить из убезисся и захватить… Если же это им не удастся, если победа будет за вами, они всегда смогут оправдаться тем, что не прицинили вреда васей семье. И каздый будет уверять, сто именно он засситил пленников от насилия.
— Но я же сам слышал…
— Это синтезированные голоса.
В принципе такое было возможно еще в наше время. И примерно о том писала мне в своем «письме счастья» Ляля. Потому я поверил дядюшке и слегка успокоился.
Связаться с кораблем, на котором находилась Ляля, было бы еще проще, чем с табором, ведь регулярные передачи с него, предназначенные как для моих ушей, так и для ушей потенциальных доносчиков, транслировались непрерывно. Но мы решили, что делать этого пока не следует. Мы поступим так лишь тогда, когда будем в полной боевой готовности. Или если эти передачи внезапно прекратятся. Поскольку враги продолжают их, значит, чуют, а возможно, имеют и точные данные, что я жив, здоров и представляю для них реальную угрозу. А вот ежели вдруг они расслабятся и успокоятся, тогда я напомню им о себе. Пока же пусть. Пусть…
Собаки лают, ветер носит.
После недели, проведенной в ожидании прибытия моих джипси, я принялся настаивать на прогулке по Ерофееву. Сидеть в четырех стенах мне, поверьте, основательно надоело. Поняв, что доводами о необходимых мерах безопасности и конспирации меня не пронять, дядюшка, которому специально доставленный в резиденцию врач-стоматолог подправил зубы и привел в норму дикцию, стал расписывать нелепость моей затеи с другой точки зрения:
— Ерофеев — самый что ни на есть тривиальный провинциальный городишка самой что ни на есть заштатной планетки. Один из многих промышленных придатков столицы. Потому мы, «пчеловоды, и выбрали его для своей штаб-квартиры. Тут нет ни достопримечательностей, ни исторических мест, ни шедевров архитектуры. Потерпите, государь, ваша затея небезопасна. А стоит ли рисковать, когда в конце пути вас ждет столица со всем ее великолепием?..
Дай им волю, и они посадят меня в одну клетку со Сволочью. Кстати, о ней. Наконец-то я могу задать дядюшке давно мучивший меня вопрос.
Разговор этот мы вели в баре «пчеловодов» за рюмочкой водки, сидя за столиком вдвоем. Из-за других столиков на нас бросали любопытные взгляды, но подходить не решался никто. Я закусывал шашлыком, дядюшка же — специально для него заготовленными овощами и корнеплодами. Исправленные зубы не могли повлиять на благоприобретенную часть его натуры. Кстати, со дня на день ожидалось посещение хирурга, который купирует дядюшке уши. Пока же он был вынужден появляться на людях все в той же своей дурацкой каске…
Итак, вопрос, связанный со Сволочью:
— Как вам удалось изготовить послание для меня и передать его через Семецкого?
— Через Семецкого? — удивился дядюшка и, хряпнув очередную рюмашку, принялся суетливо набивать рот морковно-капустным салатом. — Разве он жив, Семецкий?
— Уже нет, — ответил я, слегка шокированный его черствостью. — Но тогда был жив. Именно он, рискуя жизнью, передал мне ваш диск. И погиб, выполняя это опасное дело.
… Похоже, и это известие не произвело на дядюшку особого впечатления. Хотя стоило ли ждать от него чего-то другого? Ведь, помнится, он и сам приготовил своему подчиненному незавидную участь, как гениальному изобретателю машины времени и одновременно ненужному свидетелю…
Задумчиво жуя, дядюшка заговорил:
— Пожалуй, это самый загадочный момент во всей истории моего плена. Человек, внезапно появившийся на моей поляне, был одет в форменный комбинезон штурмана царского космофлота. Голова его была спрятана в соответствующий гермошлем, лицевое стекло установлено на односторонний светонепроницаемый режим. Даже его речь я слышал только через переговорник, и голос при этом был основательно искажен… («Дарт Вейдер, да и только!..», — подумал я.) — Он сказал, что хочет мне помочь, предложил сделать съемку и заявил, что сможет передать запись вам. Хотя я и боялся провокации, но все же согласился. Я должен был рискнуть. Но когда я спросил его, где я нахожусь, он ответить отказался.
— Кто бы это мог быть? — полюбопытствовал я.
— Теряюсь в догадках. Похоже, что это — кто-то из приближенных Рюрика, сочувствующий, однако, нам и готовящий для себя пути к отступлению.
— Как мы узнаем его, когда это ему понадобится? Как он сможет доказать, что именно он помог нам?
— Незнакомец предусмотрел это. Хотя более вероятно, что он вовсе не незнакомец мне, иначе зачем бы он от меня прятался? Он сказал, что передаст вам лишь копию, оригинал же останется у него. И на этом оригинале, в конце записи, он снимет свой шлем, и мы увидим, кто является нашим тайным помощником…
Мелькнула мысль, что по традиции приключенческой литературы таинственный друг должен оказаться нашим главным врагом — Рюриком. Но нет, это было бы уже слишком.
— За неизвестного спасителя, — предложил я, и мы выпили. Закусив, я вернул разговор в прежнее русло: — Ладно, допустим, с этим все ясно. Точнее, не ясно ничего, но от наших разговоров яснее не станет. Давайте-ка поговорим с вами о прогулке по Ерофееву…
Услышав эти слова, дядюшка страдальчески поморщился. Он, похоже, решил, что я уже забыл о своем капризе. Тем временем в дверях бара появилась Аджуяр, окинула помещение ищущим взглядом и направилась в нашу сторону. Я кивнул ей, и она присела за наш столик. Дядюшка, заставив себя улыбнуться цыганке, вновь принялся тянуть свою волынку:
— Ну зачем вам это, государь?! Честное слово, вам не стоит настаивать на этой идее. Риск ничем не оправдан… Городишко — абсолютно никчемный. По всей планете разбросаны промышленные поселки, а этот, самый крупный, гордо именуется «городом». Но на самом деле это только поселок. Такой же промышленный поселок…
Я уже видел современные «поселки». В моих масштабах это достаточно крупные населенные пункты. Кстати, или от того, что родился я все-таки в Советском Союзе и «новости с полей и предприятий» мне отнюдь не чужды, или от того, что в детстве одной из моих любимых книжек был носовский «Незнайка» с его социальной направленностью, но я был вовсе не прочь побывать и на каком-нибудь «промышленном объекте», посмотреть, как тут что производится. Хотелось также понять, в чем смысл загадочных лирянских технологий. Хотя главным было все-таки и не то, и не это, а просто тяга к смене обстановки в сочетании с желанием во что бы то ни стало настоять на своем. Я царь или кто?
— Тут используются лирянские технологии? — спросил я.
— Да, — неохотно отозвался дядюшка. — Они используются везде…
— Полет за вами на Зеленую Лужайку был для меня настоящим праздником, перебил я дядюшку, разливая водку, в том числе и Аджуяр, в мигом принесенную розовощеким коротышкой барменом рюмку. — Я ужасно устал постоянно находиться в закрытом помещении. Но вам не понять этого.