– Нет!
Даша с ужасом уточнила:
– Что вы! Брак убивает истинную любовь! Это же неволя! Потеря свободы и вдохновения! – И уже прозаично добавила: – Нет, у нас свободные отношения.
Генеральный чуть прищурил глаза и изучающе посмотрел на бледного Рокшевского. Было не похоже, что эти самые свободные отношения приносят ему какую-то радость. Скорее наоборот.
– Что ж, не буду вам мешать. Продолжайте наслаждаться Шексиром.
Даша прижалась к Кириллу поплотнее и спросила:
– А кто из поэтов тебе еще нравится?
Рокшевский сердито рявкнул:
– Никто! Терпеть не могу поэзию!
Даша назидательно возразила:
– Ерунда! Ты ее просто плохо знаешь. Но мы с тобой это упущение ликвидируем. Кого ты предпочитаешь, Ростана или Франсуа Вийона? – и принялась декламировать Вийона на старофранцузском языке.
– Замолчи! Ты меня достала уже со своими поэтами!
Этого она и добивалась. Но, будто не слыша его панического требования, продолжила с неуместными трагическими подвываниями декламировать беззаботные стихи повесы-француза.
Константин Петрович, стоявший в очереди неподалеку, догнал их, когда они уже подходили к лаборатории.
– Я и не подозревал, что ты что-то понимаешь в поэзии, Кирилл! У тебя вид такой… – он помолчал, подбирая нужное слово, – ошеломленный! Ага! Ошеломленный!
– Просто Кирилл очень любит поэзию. Вот сейчас мы с ним вспоминали поэзию Франсуа Гийона. Поэзию французского простонародья, но очень привлекательную. Вы тоже можете послушать, если хотите.
Константин Петрович тоже стал выглядеть ошеломленным.
– Нет, вы продолжайте, продолжайте, а я пойду, чтоб не мешать. – И он в ускоренном темпе улепетнул по лестнице, прыгая сразу через две ступеньки, что в его возрасте и с его габаритами выглядело пижонством.
Как-то боком ввалившись в кабинет, Рокшевский сразу ринулся к своему столу. Даша двинулась за ним.
– А на каком языке ты предпочитаешь стихи? – нащупав слабое место объекта, Даша решила выжать из ситуации все, что можно. – Может, мне для тебя стихи на французском сочинить? Мне кажется, французский очень красивый язык. Итальянский тоже ничего, но его я знаю хуже.
Поскольку голос она не понижала, то слышавшие это женщины немедля встряли в разговор.
– Ты что, для Кирилла стихи сочинять вздумала? – Лариса смеялась не таясь. – Да еще на французском?
Даша удивилась.
– Ну да. А что тут такого? Ведь пишут же мужчины стихи о своих возлюбленных. А я чем хуже?
– Ты-то покруче любого влюбленного мужика. А вот как это перенесет Рокшевский?
Даша обратила томный взор на соблазняемого типа.
– Думаю, он будет в восторге. На поэму меня, конечно, не хватит, но вот оду я вполне осилю.
Появившийся в дверях своего кабинета Артем молча наблюдал за очередным комическим шоу.
Не видевшая его Даша с воодушевлением продолжала:
– А сонет запросто. О любви, великой и чистой.
У Рокшевского лицо перекосилось так, что казалось, еще немного, и его хватит удар. Сжалившийся над ним Давид спросил у Дарьи:
– Слушай, чего ты к мужику привязалась, а? Ну, пусть он тебе нравится, но это же не значит, что ты можешь силой принудить его к близким отношениям.
Возмущенная Даша вульгарно подбоченилась, уперев руки в бока и став похожей на базарную торговку.
– Я и не собираюсь его ни к чему принуждать! Просто после моих ухаживаний он на все согласится добровольно!
Лариса, давно уже держащаяся за сердце, выговорила сквозь смех:
– Даша, а ты что, всех мужиков так принуждаешь, то есть ухаживаешь? Неважно, хочет, не хочет, женат, не женат?
Даша чуток призадумалась.
– Ну, если полноценная семья, жена, дети, то я, конечно, не лезу. Это же безнравственно. Если детей нет, то это не семья, а так, одно название. Жена, как известно, не стена. А что касается Кирилла, то он объект, свободный для приватизации. А если он мной недоволен, это исключительно его проблемы. Как там в песне поется? Все равно он будет мой?
Рокшевский озаренно вскинул голову, что-то соображая. Артем, услышавший все, что хотел, громко объявил:
– Хватит болтать! Дел невпроворот.
Даша сделала вид, что работает, а сама исподволь наблюдала за Кириллом. Сначала тот сидел неподвижно, глядя в окно, явно что-то соображая. Потом вскочил и вышел в коридор.
Не скрываясь, Даша отправилась за ним и видела, как он заскочил в соседний отдел. Дальше она не пошла, чтобы не вспугнуть. Если он решил связаться с Мариной, то ему нужен ее телефон. Наверняка раньше он у него был, но, как говорится, если из сердца вон, то и из телефонной книжки тоже.
А это время Рокшевский в соседнем отделе, в котором проходила практику Марина, без зазрения совести врал, что она взяла у него том Стивена Кинга и забыла отдать. И теперь у него разрозненное собрание сочинений. Поэтому он разыскивает ее, чтобы напомнить о книге.
Никто ему, естественно, не поверил. Но женщины всегда надеются на лучшее, поэтому одна из девушек, решившая, что ничего страшного не случится, если она даст ему телефон, продиктовала номер Марины.
Рокшевский вернулся в лабораторию, чувствуя себя если не победителем, то уж спасшимся от смертельной опасности точно. Надменно посмотрел на уткнувшуюся в монитор Дашу, предвкушая, с каким удовольствием он заявит ей, что у него есть жена и ребенок. Будто почувствовав его мысли, она подняла голову, расплылась в ослепительной улыбке, и Кирилл отвернулся, чтобы скрыть злорадно блестевшие глаза.
Первым делом ему нужно связаться с Мариной и все выяснить. Он помнил, в каком духе в последний раз разговаривал с девушкой. Но это понятно, он был просто до чертиков зол. Еще ни одна из его подружек не ставила его в такое дурацкое положение. Предохранение вообще нужно только женщинам, не мужикам же рожать, хотя он, чтоб не подхватить какую-нибудь заразу, всегда использовал кондомы. И как мог произойти такой прокол, не понимал.
Но теперь он успокоился, все обдумал и решил, что им стоит пожениться. Маринка девчонка миленькая, женой будет хорошей. А ему все равно пора остепениться. О том, кто вынудил его мысли течь по такому курсу, он говорить никому не станет. К тому же мама без проблем одобрит такую кандидатуру. Конечно, на фоне Дарьи Марина выглядит как ангел небесный.
Сев за стол, посмотрел на часы. Звонить Марине рано, она еще на занятиях. Внезапно голову посетила неприятная мысль об аборте, но он ее отогнал. Маринка не из тех, кто делает аборты, или он совершенно не разбирается в людях. Вернее, в женщинах.
После работы, воспользовавшись тем, что Дашу вызвал к себе Александров, быстро сбежал по лестнице, и через десять минут был уже у Кристалла, где они обычно встречались с Мариной. Он знал, что жила она где-то неподалеку.