На экране появляется эмблема Шестого канала, медленно проплывают слова «Окно в жизнь» под нежное, умиротворяющее пение рояля.
В кадре. Джон Баррет в домашней обстановке, в простой повседневной одежде он сидит в мягком кресле, подавшись вперед, и говорит кому-то, находящемуся за кадром: «Я часто чувствую особую внутреннюю связь с людьми, о которых мы рассказываем в репортажах, поскольку в любом событии участвуют реальные люди, и, когда наша камера входит в их мир, мы словно открываем окно, через которое можем разделить их чувства – их радость, боль или надежду... то есть все и вся, что делает нас людьми. Ни одно другое средство массовой информации не в состоянии достичь эффекта такой близости. – Он на мгновение задумывается, а потом улыбается пришедшей в голову мысли: – Понимаете, каждый вечер я вижу жизнь глазами новых людей, и... несомненно, вы тоже можете расширить свой взгляд на мир».
Изображение исчезает, по белому экрану медленно проплывают слова: «Новости Шестого канала. Мы с вами».
Маленький переносной телевизор стоял на верстаке, холодный, тихий и безжизненный, уставившись в пустоту мертвым глазом: ему было нечего сказать, нечего сообщить, и никто не смотрел его.
Но в мастерской все равно царила теплая и радостная атмосфера, когда Джон с Карлом принялись обшивать каркас маленькой шлюпки судовой фанерой. Они разговаривали за работой – иногда о важных делах, иногда о разных пустяках, часто смеялись, порой даже спорили, но они разговаривали и работали вместе все утро.
Вечером того же дня Джон сидел за своим компьютером в шумном отделе новостей, пытаясь довести до ума сценарий семичасового выпуска. Хотя некоторые сюжеты казались слишком многословными и растянутыми, Джон решил оставить все как есть: он не мог сосредоточиться на работе, не находил сил возиться со сценарием дальше. Он неотступно думал о Брюверах, о том, как там у них идут дела.
Карл в это время занимался лодкой – и пока подгонял друг к другу и сажал на клей фанерные листы, думал о работе. Но как только он закончил и зажал фанеру струбцинками, мысли его сразу же обратились к Брюверам. Ну давай, Дин, не подкачай!
Брюверы только что закончили обедать. Дин и дети в восемь рук перемыли и убрали на место всю посуду, и теперь в доме стало относительно тихо и спокойно. Дин села в кресло Макса, рядом со стоящим на тумбочке телефоном. Лесли уже дала ей номер Шэннон вместе с номером своего абонемента на пользование междугородным телефоном, и Дин нацарапала их в самом верху страницы со своими заметками.
– Я так и не знаю, что говорить, – сказала она, недоуменно покачав головой.
– Не волнуйся, детка, – сказал Макс. – Ты мама Энни. Просто помни это, и слова сами придут.
– Я знаю, что Джон, Карл и миссис Баррет все молятся за вас, – сказала Лесли. А потом добавила: – И я тоже.
– О Иисус, – произнесла Дин, подняв глаза к небу. – Я тоже молюсь. Помоги мне сделать все правильно.
Она взяла трубку и начала набирать номер. Автоответчик попросил Дин назвать номер абонемента, и она прочитала его, заглядывая в записи.
Короткая пауза.
– Длинные гудки, – доложила Дин. Щелчок.
– Алло?
«0'кей, – сказала себе Дин. – Теперь все зависит от тебя».
– Здравствуйте, это Шэннон?
– Нет, это ее соседка комнате.
– О... а Шэннон может подойти к телефону?
– Подождите минутку. – И девушка сказала в сторону: – Шэннон, это тебя.
– Алло? – послышался в трубке другой голос.
– Алло... Шэннон?
– Да, я.
– Шэннон, меня зовут Дин Брювер. Я мать четверых детей... Вернее, у меня было четверо детей, сейчас осталось только трое... – Дин поколебалась – словно новичок парашютист у открытой двери самолета перед первым прыжком. – Шэннон... я понимаю, вы меня не знаете, но... – Больше ей ничего не оставалось сказать, кроме Правды. Дин возвела глаза к Небу и заговорила: – Шэннон, у меня было четверо детей, но моя старшая дочь Энни, семнадцати лет, умерла после аборта, который ей сделали в Женском медицинском центре, – в той клинике на Кингсли – авеню. И я... – У Дин тряслись руки, и голос начал дрожать. – В общем, Энни умерла в мае. Двадцать шестого мая. И я не собираюсь...Алло, вы слушаете меня?
Молчание. Дин посмотрела на Макса и Лесли встревоженным взглядом.
– Шэннон?
Голос Шэннон прозвучал еле слышно:
– Где она умерла?
– В больнице.
Казалось, Дин попала в самую точку. Некоторое время Шэннон молчала, тяжело дыша в трубку. А потом проговорила:
– О Господи...
– Шэннон? Милая, вы еще слушаете меня?
– Извините, повторите, пожалуйста, ваше имя.
Дин Брювер. Моего мужа зовут Макс, а нашу дочь звали Энни.
– Миссис Брювер... что они сделали с ней?
– Ну...
– Она умерла от кровотечения?
– Нет. Они... полагаю, они слишком спешили. Они оставили в матке части зародыша и прорвали стенку матки. У Энни началось общее заражение крови, и она умерла.
Шэннон говорила сдавленным, прерывистым голосом. Вероятно, она плакала.
– Откуда вы узнали мой номер телефона?
Дин на миг замялась, но потом вспомнила слова Джона:
«Просто скажи ей Правду» и решила так и поступить.
– Шэннон, мы с мужем пытаемся выяснить, что произошло с Энни и кто виноват в случившемся, и два хороших человека с телевидения, с Шестого канала, помогают нам. Мы только вчера вечером достали подлинное заключение о вскрытии тела Энни, и это первое серьезное доказательство, которое мы получили. Сотрудники клиники отказываются разговаривать снами – они скрывают истинные факты.
– Шестой канал?
– Да, именно. Они знают, что в клинике творится что-то неладное, и помогают нам.
– Мне звонила некая Лесли Олбрайт несколько дней назад.
Дин заметила встревоженное выражение на лице Лесли, засомневавшейся в необходимости говорить правду и только правду, но она собиралась победить или умереть.
– Да. Лесли сейчас находится здесь – сидит рядом.
– Но... она говорила, что хочет сделать сюжет обо мне как о первой стипендиатке фонда Хиллари Слэйтер. На это Дин не нашлась что ответить.
– Может, вы хотите поговорить с ней? Шэннон заколебалась.
– Может, вы спросите ее лично, и она все объяснит вам?
– Хорошо.
Дин передала трубку Лесли.
– Здравствуйте. Это вы звонили мне?
– Да. Кажется, во вторник вечером. Мы говорили о том, что вы являетесь первым стипендиатом фонда Хиллари Слэйтер, и... в общем, я...
– Вы все еще хотите сделать сюжет?