– Ладно, попробуем.
Джон и Эли получили следующие указания из аппаратной. Они сделают номер 160, облава на игорный дом, а потом прервутся на рекламную паузу. Номер 180, погоня за пикапом, откроет вторую часть. Номер 280, новый мусоросжигатель, откроет третью часть.
Они сделали нужные отметки в своих сценариях. Эли закончила сюжет об игорном доме. Потом они дали короткий обзор следующих в программе сюжетов и прервались на рекламу.
– Хорошо, – раздался голос Сузан в их наушниках. – Запомните, мы открываем вторую часть номером 180, погоня за пикапом. Камера Три, крупный план Джона. Так держать.
Вторая часть прошла гладко, перестановки оказались удачными и даже позволили сэкономить несколько секунд. Это время они заполнили остроумными репликами телеведущих.
Рекламная пауза.
Пит потряс головой.
– 0'кей, Тина, сейчас начнется третья часть, а она перегружена.
Тина уже решила проблему.
– Передвинь номер 370, предвыборная кампания, в четвертую часть.
Пит умел считать. В четвертой части было слишком много сюжетов и слишком мало времени.
– А что мы выбросим?
Сузан пробормотала себе под нос, но достаточно громко, чтобы ее услышали:
– Держу пари, это будет не носорог. Тина услышала шпильку, но осталась твердой и решительной.
– Выброси номер 430, историю Слэйтера. Мы пустим сюжет о предвыборной кампании, потом комментарии Барри и закончим носорогом.
Пит засомневался.
– Вы... гм... уверены?
Тина демонстрировала невероятное терпение.
– Я неясно выразилась?
Он встретил ее взгляд и сдался.
– 0'кей. Тут вы заправляете.
Он нашел номер 430, историю Слэйтера, и вытащил сюжет из сценария, бросая на пол страницу за страницей.
– Номер 430 выброшен.
Джон услышал голос Пита в наушнике.
– Внимание. Мы передвигаем номер 370, предвыборная кампания, в четвертую часть и удаляем номер 430, историю Слэйтера. Слэйтера выбрасываем.
Новые противоречивые чувства охватили Джона – злость от сознания, что его обвели вокруг пальца, и постыдная радость от возможности избежать ответственности; ужасное разочарование, смешанное с облегчением, в котором Джону было стыдно признаться.
Он видел, как Эли листает сценарий и бросает страницы на пол. Он отыскал страницы в своем сценарии, вынул и отложил в сторону. Уж бросать их на пол он определенно не собирался.
– Приготовились, – сказала Марделл, и подняла руку, чтобы начать обратный отсчет.
Посмотрев в сторону Марделл, Джон увидел – или это ему привиделось? огромную толпу, материализовавшуюся за тремя камерами. Он слышал голоса людей, постепенно набирающие силу, как если бы звукооператор медленно прибавлял звук.
Почти сразу Джон узнал их. Это была толпа с первого предвыборного митинга губернатора, и сейчас он стоял над людским морем, на той бетонной чаше, в Папиных ботинках и Папином плаще. Они издевались над ним, скандировали хором, потрясали кулаками, размахивали плакатами.
Джон зажмурился, отгоняя видение.
Марделл считала:
– Три... два... один...
Она подала знак, и они начали третью часть.
Стремительно пролетела третья часть, и за ней по логике вещей последовала четвертая. Она открылась репортажем о ходе предвыборной кампании – оба кандидата произносили громкие слова, и Слэйтер выглядел перед камерой много эффектней Уилсона. Потом последовали комментарии Барри Гога, но Джон не услышал ни слова.
Потом пошла любительская видеозапись разъяренного носорога, с множеством действительно впечатляющих кадров – носорог атакует, подсовывает рог под «лендровер» и собирается перевернуть его, в то время как белый мужчина с винтовкой отчаянно пытается сохранить равновесие и прицелиться как следует. Из соображений хорошего вкуса запись прервали прежде, чем прозвучал выстрел.
Музыка. Энергичная музыка. Пора закругляться.
Камера Два, средне – крупный план Джона и Эли.
Джон начал заключительное слово:
– На этом семичасовой выпуск новостей Шестого канала заканчивается. Спасибо, что были с нами.
Эли подхватила:
– Оставайтесь на нашем канале и смотрите премьеру нового тележурнала Шестого канала «Здесь и там», который начнется через несколько минут.
– Всего вам хорошего.
Снова звучит музыка, камера Два берет общий план студии.
Рекламная пауза.
Марделл помахала рукой. Передача закончилась, операторы выключили камеры.
– 0'кей, спасибо всем, хорошая работа.
– Хорошая работа, Джон, – сказала Эли, собирая страницы сценария. Она обратилась к нему впервые за весь вечер.
– Спасибо. – Джон взял со стола вынутые из сценария страницы – номер 430, сюжет о Слэйтере. – Но я должен сделать еще один сюжет.
– А? – Эли недоуменно уставилась на него. Джон положил сценарий перед собой, повернулся лицом к
камере Три, которую оператор в этот момент откатывал назад, и начал читать:
– Через неделю после того, как губернатор Слэйтер выступил с публичным заявлением об истинной причине смерти своей дочери Хиллари, возникли новые вопросы...
Эли закатила глаза:
– Джон... прекрати. Не надо.
– ...знал ли губернатор с самого начала, от чего умерла его дочь...
– Джон!
– ...а если да, то предпринимал ли он попытки скрыть истину, которые стоили, по крайней мере, еще одной жизни?
Эли махнула рукой и вышла из студии, недоверчиво тряся головой.
Джон снова видел толпу, которая по-прежнему текла мимо, словно вспененная река, раздраженная его словами, размахивающая плакатами, кричащая ему, чтобы он заткнулся. Он продолжал читать.
– Согласно заявлению губернатора Слэйтера, он только недавно узнал о том, что Хиллари умерла не от принятого по ошибке лекарства, но после неудачного аборта...
Марделл чувствовала себя страшно неловко, стоя за тремя выключенными камерами, в то время как Джон продолжал читать текст. Как ей вести себя стоять и слушать или что?
Теперь Джон посмотрел в камеру Два. Она находилась ближе, хоть и была всего лишь большой безжизненной машиной.
– Патологоанатом доктор Харлан Мэтьюс подтверждает причину смерти Хиллари, но настаивает на том, что губернатор знал о причине смерти уже на следующий день.
Марделл переглянулась с операторами, и, судя по выражению их лиц, все они сошлись во мнении: парень окончательно спятил.