— Довезли. Да, и дом, и квартиру. Ну, куда она теперь от нас денется? Нет, все чисто. Ни о чем не догадалась.
Через минуту в знакомых окнах загорелся полный свет, стало быть, Ольга поднялась к себе, а джип, ловко развернувшись в невеликом пространстве двора, отбыл.
На всякий случай Рощин запомнил номер.
И сам джип, и его хозяин, и неожиданный приезд Славиной с явно дорожной сумкой выглядели странными.
Она, оказывается, уезжала? Когда? Куда? Черт! Он попался на этот ночник, как последний придурок! Ходил, тешил себя мыслью, что Ольга скрывается от него… Снова он ее недооценил. В который раз. Судя по всему, у нее украли паспорт. Где? В поезде? То есть она успела съездить в Москву и зачем-то вернуться? Пока он тут изображал из себя Шерлока Холмса… А эти, в джипе — весьма странные люди. И телефонный звонок. Как он там сказал? Ни о чем не догадалась? То есть это не случайные попутчики. Так-так. А довезли, чтобы узнать адрес. Еще интереснее! Уж не объявились ли у него конкуренты? Только этого не хватало!
Рощин зло сплюнул, яростно втер собственный плевок в асфальт и размашисто зашагал в сторону университета, где в маленькой частной гостинице, арендуемой родным мурманским вузом, его ждал крошечный одноместный номер с окнами в Тучков переулок.
* * *
Прямо из мокрого серого песка и чуть прибитых дождем зарослей слоновьей травы выросла рваная линия глиняного дувала и за ней — подслеповатый неуклюжий домик с соломенным конусом на месте крыши, потом второй, третий.
Бандиагара.
Грустные редкие пальмы, какие-то маленькие корявые деревца, словно стесняющиеся своего уродства. Вечер, на улицах пустынно и неприютно. Заброшенное захолустье, а не реальная живая деревня.
— Профессор, ну вот сами подумайте, как тут в Бандиагаре можно догонов изучать? — пошла в наступление Лиза. — А наверх, в скалы, в настоящие догонские поселения нас ни один проводник вести не хочет.
— Мы как только ни упрашивали! — поддержала сестру Мари. — Смеются, и все! Говорят, давайте мы вам тут все легенды расскажем. Вот сейчас и вы нас бросите…
— Я что-то не понял, к чему эти проникновенные речи? — улыбнулся Барт. — Кажется, мы договорились? Вместе до Бандиагары, а там — у каждого свои дела.
— Конечно, — уныло насупилась Мари. — Вот оно, ущемление по половому признаку!
— Профессор, а вы когда у нас экзамен принимать будете, сделаете на это скидку?
— Ну, насколько я понимаю, догонов и их культуры в моем курсе нет. Значит, и снисхождение вам не понадобится. — Макс плавно вырулил на круглую площадь.
Здесь, в центре поселка, где между острыми соломенными крышами традиционных догонских жилищ, как особняки новых русских в тверской деревне, возвышались несколько добротных двухэтажных домов: два из камня и штук пять — из главного малийского стройматериала — банко — смеси глины и соломы. Примерно из такого же в России строили послевоенные мазанки. Еще во время самой первой студенческой практики на Брянщине Максу с товарищем довелось провести лето в таком жилище. Коренной ленинградец Барт поначалу чувствовал себя крайне неуютно в приземистой избушке с нависающим, надтреснутым потолком, а его приятель, чеченец Адам, наоборот радовался, говорил, что очень похоже на домик для гостей в горной деревушке его деда…
Сколько же лет назад это было? Двадцать пять? Да какой там! Уже все тридцать с хвостиком! Интересно, где сейчас Адам? Жив ли после этой бесконечной и циничной войны? Последний раз они виделись как раз перед тем, как взяли Грозный… И все. Друг пропал. Как ни пытался Макс навести справки через знакомых чеченцев — бесполезно. А ведь ближе Адама и Моду у Макса в студенчестве никого и не было! Четыре года они прожили в одной комнате втроем — чеченец, малиец и русский. Моду даже пытался разыскать Адама через международных эмиссаров, работающих в Чечне, — не вышло. Жаль. Барт много раз представлял себе их встречу втроем, как в давние годы…
— Профессор, по-моему, это зовут вас, — тронула его за плечо Мари.
Барт повернул голову и увидел цветущую белоснежной улыбкой радостную физиономию владельца местного «отеля» — нигерийца Фестуса. В ярко-синей с золотом рубахе, с белым тюрбаном на голове, Фестус смотрелся на фоне собственного дома, сложенного из малийского розового песчаника, как картинка из энциклопедии «Страны и народы». Высокий, ладный, с лоснящейся синевато-коричневой кожей, местный гостиничный монополист призывно махал Максу обеими руками.
— Фестус, привет! — обнял его обрадованный Барт. — А Моду где?
— Моду? — удивился африканец. — Не знаю. Вы же тогда вместе уехали. Я его больше не видел.
— Как — не видел? — Барт оторопел. — Он что, не у тебя остановился? Неужели сразу пошел наверх?
— Нет, — по-прежнему улыбаясь, качнул головой Фестус. — Он вообще не приезжал. Я бы знал.
— Странно, — Макс задумался. — Он мне сказал, что будет ждать в Бандиагаре.
— Значит, приедет завтра! — обрадованно успокоил Барта нигериец. — Будет встреча по-русски! А это — твои дочери? — Он кивнул на француженок. — Или жены?
— Это мои студентки, — веско ответил Барт.
— Очень, очень хорошо! Значит, у нас сегодня будет русская вечеринка! Один твой коллега тоже приехал сегодня, сейчас отдыхает.
— Коллега? — поразился Барт. — Путешественник?
— Ученый, — уважительно поднял фиолетовый палец Фестус. — Такой, как ты, только богатый. Не торгуется!
— Ладно-ладно! — замахал руками Барт, зная предприимчивость местных «бизнесменов». — И не мечтай. Твердый тариф. Или сейчас уеду в Дуру.
Упоминание о Дуру — соседней деревне, где было целых три «отеля», — мгновенно охладило пыл хозяина гостиницы. Он подобострастно отступил в сторону, отворяя дверь, и весело сказал по-русски: «Добром пожяловас». Этой фразе несколько лет назад обучил его Макс.
— Эй, феминистки, — крикнул Барт. — Вылезайте! Пойдем осваивать апартаменты.
Девчонки выкатились из машины, одарили ослепительными улыбками тут же растаявшего, как шоколадка на солнце, Фестуса, шмыгнули за Бартом внутрь.
— Первый этаж — ваш, — обвел руками пространство убогой комнаты Макс.
— А вы? — хором закричали близняшки, всерьез опасаясь, что, пристроив их на ночлег, коварный профессор в одиночку двинет дальше.
— А я — наверх, — важно задрал голову к потолку Макс. — Тут, у догонов, все по правилам: женщина, знай свое место и не мешай мужчине наслаждаться жизнью. Лестницы снаружи видели? Они ведут в одноместные люксы с кондиционером и прекрасным видом на горы.
— Да? — девчонки просто задохнулись от возмущения. — Мы же говорили — дискриминация!
— Пойдемте, я вам покажу свой люкс, — предложил Барт.
Обиженно фыркая, сестры, как кошки, взлетели по лестнице и застыли в дичайшем изумлении: второй этаж представлял собой открытую террасу без крыши. Лишь сбоку над жалким серым матрацем нависал соломенный козырек — защита от дождя.