Он помолчал, торжествующе ухмыляясь.
- Так что тут у нас с тобой пятьдесят на пятьдесят. Игра с равными шансами. Только не игра, а борьба, и мы еще поборемся. В конце концов, из нас двоих только я думаю! Да, да, и это - самое главное! Даже будь ты сильнее, все равно думаю я!
Безжалостные челюсти сомкнулись, перекусывая мозг Харриса пополам. Харрис закричал. Кости черепа вонзились поглубже и наполнили мозг бесчисленными кошмарами. Затем, пока Харрис хрипел и стонал, они не спеша обнюхали и сожрали эти кошмары, один за другим, вплоть до самого последнего, и тогда все померкло...
В конце недели он снова отложил поездку в Финикс - по состоянию здоровья. Опустив монетку в уличные весы, он увидел, как медлительная красная стрелка остановилась на цифрах 165.
Харрис чуть не взвыл. "Сколько уже лет я вешу сто семьдесят пять фунтов. Ну не мог же я так вот, за здорово живешь, взять и потерять сразу десять фунтов!" Он всмотрелся в нечистое, засиженное мухами зеркало - и почувствовал дрожь холодного, нерассуждающего ужаса. "Ты, все это - ты! Думаешь, я не понимаю, что ты там задумал, сучий ты кот!"
Он тряс кулаком перед своим сухим костлявым лицом, обращаясь - в первую очередь - к своим верхним челюстным костям, к своей нижней челюсти, к черепу и шейным позвонкам.
- Это все ты, чертова хреновина, все ты! Решил, значит, заморить меня голодом, чтобы я терял вес, так? Отскоблить жир и мясо, чтобы не осталось ничего, только кожа да кости, да? Хочешь отделаться от меня, чтобы ты был самый главный, да? А вот нет и нет!
Харрис влетел в кафе.
Фаршированная индейка, картошка со сливками, четыре разновидности овощей, три десерта - ничего этого он не хотел. Он не мог есть, его тошнило. Харрис пересилил себя - но тогда заболели зубы. "Больные зубы, так, что ли? - зло ощерился Харрис. - А я вот буду есть, хоть бы даже каждый мой зуб шатался и клацал, пусть они хоть все повываливаются на тарелку!"
Голова Харриса пылала, грудную клетку свело, дыхание вырывалось из легких неровными, судорожными толчками, дико ныли зубы - и все же он одержал победу. Пусть и маленькую - но победу! Харрис собирался было выпить молоко, но вдруг передумал и вылил содержимое стакана в вазу с настурциями. "Нет уж, драгоценный ты мой, никакого кальция тебе не будет, ни сегодня, ни потом. Никогда, слышишь, никогда не буду я употреблять пищу, богатую кальцием и прочими веществами, укрепляющими кости. Я, милейший, буду есть для одного из нас, для себя - и никак уж не для тебя".
- Сто пятьдесят фунтов, - сообщил он жене через неделю. - А вот ты, ты замечаешь, как я изменился?
- К лучшему, - улыбнулась Кларисса. - Ты, милый, всегда был чуть толстоват для своего роста. А теперь, - она потрепала мужа по подбородку, - у тебя такое сильное, мужественное лицо, все линии четкие, определенные.
- Да не мои это линии, а этой погани! Значит, он нравится тебе больше меня, так, что ли?
- Он? Кто такой "он"?
За спиной Клариссы, в зеркале, сквозь плотскую гримасу ненависти и отчаяния проглядывала спокойная, торжествующая улыбка черепа.
Продолжая негодовать, Харрис закинул себе в рот несколько таблеток пивных дрожжей. Единственный способ прибавить в весе, когда организм почти не принимает пищу. Кларисса посмотрела на бутылочку с таблетками.
- Милый, - удивилась она, - если ты набираешь вес ради меня, так не надо. Правда не надо.
"Ну неужели ты не можешь заткнуться!" - хотелось крикнуть Харрису.
Кларисса заставила мужа лечь, положить голову ей на колени.
- Милый, - сказала она, - последнее время я за тобой наблюдаю. Тебе... тебе очень плохо. Ты ничего не говоришь, но вид у тебя просто страшный, какой-то затравленный. Ночью ты ни минуты не лежишь спокойно, все время дрожишь, мечешься. Возможно, стоит обратиться к психиатру, однако я заранее знаю, что он тебе скажет. Я сложила вместе все твои намеки и нечаянные оговорки. Так вот, ты и твой скелет - одно неделимое целое, одна неделимая страна, где свобода и справедливость в равной степени принадлежат каждому. Соединенные, вы выстоите, разъединенные - падете. Вы должны ладить, как немолодая уже, притершаяся семейная пара, а если ничего не получается - сходи к доктору Берли. Только сперва расслабься. Это же типичнейший порочный круг: чем больше ты суетишься и тревожишься, тем сильнее выпирают твои кости, давая тебе новый повод для тревог. Да и кто, в конце концов, зачинщик всей склоки - ты или эта безымянная сущность, которая, если тебе верить, прячется позади твоего пищеварительного тракта?
Харрис закрыл глаза.
- Я. Пожалуй, что и я. А ты продолжай, говори мне, говори.
- Поспи, - сказала Кларисса. - Поспи и забудь.
Первую половину дня Харрис летал как на крыльях, но к вечеру заметно поувял. Хорошо, конечно, так вот валить все на неумеренное воображение, но ведь этот конкретный скелет действительно огрызается, да еще как!
После работы Харрис решительно направился к М. Мьюнигану. Через полчаса он свернул за нужный угол, увидел фамилию "М. Мьюниган", написанную на стеклянной табличке золотыми, почти облупившимися буквами, - и в тот же самый момент все его кости словно сорвались с привязи, выплеснули в тело жгучую, ни с чем не сравнимую боль. Ослепленный и оглушенный, Харрис зажмурился и побрел, пьяно раскачиваясь, прочь. Глаза он открыл только за углом, на главной улице; вывеска М. Мьюнигана исчезла из виду.
Боль отпустила.
Значит, М. Мьюниган способен помочь. Если одна его фамилия вызывает такую яростную реакцию, нет никаких сомнений, что он действительно способен помочь.
Но не сегодня. Каждая попытка Харриса вернуться к дому с облупленной вывеской неизменно кончалась новым взрывом боли. Мокрый от пота, он бросил бесполезное занятие и направился в ближайший бар.
Пересекая полутемный зал, он ненадолго задумался: а не лежит ли значительная часть вины на плечах того самого М. Мьюнигана? В конце концов, кто как не Мьюниган привлек внимание Харриса к скелету?..
Мысль плотно засела в голове, затем потянулось все дальнейшее. Не может ли быть, что М. Мьюниган пытается использовать его в каких-то своих, гнусных целях?.. В каких целях? С какой стати? Да нет, глупости, его и подозревать-то не в чем. Просто такой себе плюгавенький докторишка. Пытается помочь. Мьюниган и его банка хлебных палочек. Смешно. М. Мьюниган-нормальный парень...
В баре Харрис увидел здоровую, ободряющую, пробуждающую надежды картину. У стойки стоял высокий, толстый, да какой там "толстый" - круглый, как шар, мужчина. Он пил пиво, кружку за кружкой. Вот кто добился настоящего успеха. Харрис с трудом подавил желание подойти, хлопнуть толстяка по плечу и поинтересоваться, как это ему удалось настолько хорошо упрятать свои кости. И вправду, скелет любителя пива был упакован надежно, даже роскошно. Мягкие подушки жира здесь, упругие наслоения того же жира там, несколько круглых, как люстры, горбов жира под подбородком. Бедный скелет пропал, погиб - из этой китовой туши ему не вырваться. Если он и делал когда-нибудь такие попытки, то был быстро сломлен и прекратил сопротивление - в настоящий момент на поверхности толстяка нельзя было заметить ни малейших следов его костлявого партнера.