Медленно крутились кассеты допотопного магнитофона III класса «Весна», и пленка зафиксировала напряжение в голосе опрашиваемого, когда он говорил о пережитом испуге.
«И от второго что-то такое исходило, страшное, да нет, лицо обыкновенное… Знаете, меня однажды в подземном переходе ограбили, так вот тогда тоже такое чувство было, только послабее… Ну а потом машина грузовая, фургон… Так до этого я уже все рассказал… Да, документы смотрят, будто ждут чего-то… Между собой говорили. Второй, когда подошел первый, сказал: «Ну вот, разберемся с нарушителем и до обеда к Петруше поспеем». Или «к Петруне». Вроде имя, а может, прозвище. Не знаю, зачем говорил, но бодро так… Мол, не сомневайся, все будет нормально… И, значит, фургон. Второй говорит: «Стопори его!» Сержант палкой махнул, а фургон — мимо, чуть его не задел, аж отпрыгнул! Выругался и говорит: «Там милиция!» А у меня сразу страх прошел. Не знаю почему, прошел, и все! Сержант говорит: «Поехали, дел много». Второй вроде засомневался: «А Петруша?» Высокий как-то обозленно: «Другую найдем». Второй пожал плечами: «Ну смотри!» Сержант тогда двадцатку мою из корочки выгреб, а документы бросил в окошко, на колени. «Поезжай», — сказал… Нет, без злобы. Вроде как с облегчением. Я и поехал. А они к своей пошли, «шестерка»… нет, обычная, красная… Номер не рассмотрел, не до того было… Так и не понял, чего они останавливали? Деньги сорвать? Так сразу бы и брали! Но я потом два дня за руль не садился… Не знаю почему. Не садился, и все…»
Фонограмму потом многократно прослушивали в отделе, Ледняк пытался выделить ключевые фразы: «второй тоже взял документы», «со мной не разговаривали», «вроде ждут чего-то», «говорит: «Там милиция!» Значит, ряженые. И это чувство страха… «Трассовики»? Скорей всего.
«Документы бросил в окошко». Эксперты исследовали водительские удостоверение и техпаспорт — отпечатков пальцев на них было много, но четких и поддающихся идентификации только два, оба принадлежали самому Опрышкину.
«До обеда к Петруше поспеем». Эта фраза заставила высчитывать количество километров, которое могла пройти машина до определенного рубежа: двенадцати, часу, двух, трех — когда там они обедают? Разброс был очень широк и при неизвестности направления делал поиск бессмысленным. А вот имя Петруша и производные от него, а также похожие фамилии и клички стали предметом разработки, которая, впрочем, по тем же причинам практически не имела шансов на успех.
Четких примет предполагаемых «трассовиков» Опрышкин не дал, но синтетический портрет, составленный по описанию майора Титова, опознал среди других фотороботов.
Подробные показания дал и подполковник Викентьев, который тоже из нескольких фотографий выбрал этот же портрет. Значит, штабист правильно ухватил основные приметы внешности!
Напоследок Ледняк истолковал фразу «другую найдем» как намерение «трассовиков» завладеть именно «Волгой», может быть, именно черной «Волгой». А поскольку такие модели и цвет машин особенно ценились на Кавказе, а в радиусе 600900 километров (именно на столько можно было «поспеть» к средневычисленному «обеду») находились Предгорная и Горная АССР, начальник отдела выдвинул версию, что именно там следует искать Петрушу, который является либо сбытчиком, либо заказчиком товара.
Версия была логичной, но недостаточно обоснованной, и в нее мало кто поверил.
— Может, они просто собирались где-то нажраться, а Петруша — какой-нибудь шашлычник или собутыльник, — высказался Тимохин, когда вышли из кабинета начальника. — А «другая» — это любая машина, не обязательно «Волга», да еще черная…
— Да, слишком уж красиво получается, — буркнул Сергеев. — Прямо Шерлок Холмс. Еще послать в Предгорск доктора Ватсона, чтоб следил за автомобильным рынком и МРЭО.
— Представляешь, что бы он там накопал? — подхватил Тимохин. Сергеев мрачно улыбнулся.
Тем не менее версию стали отрабатывать.
«Начальнику УГАИ МВД Предгорной АССР, начальнику УГАИ МВД Горной АССР. Прошу активизировать проверку поставленного на учет в последнее время автотранспорта на предмет выявления пропавших автомобилей, перечисленных в ориентировке по РД «Трасса», а также провести работы по выявлению и проверке машин, эксплуатирующихся либо хранящихся без постановки на учет. Начальник УУР Тиходонского УВД Скляров».
Готовивший телефонограмму Попов дописал еще одну фразу: «Есть основания полагать, что похищенные автомобили сбываются в республике», но Ледняк, перед тем как идти подписывать документ, вычеркнул последнюю строку, неопределенно сказав: «Незачем муравейник ворошить раньше времени…»
Вторую телефонограмму направили начальникам уголовного розыска каждой из республик: «Просьба проверить по оперативным учетам фигуранта РД «Трасса» по кличке (имени, фамилии) Петруша, Петруня либо схожего звучания. Предположительно может заниматься скупкой и перепродажей похищенного, возможно, автомобилей».
Копии документов подшили в дело, туда же вложили поступившие через две недели ответы: «Проверкой зарегистрированного и незарегистрированного автотранспорта машин, находящихся в розыске как похищенных, не зарегистрировано».
«По данным оперативных учетов лицо по кличке (фамилии, имени) Петруша, Петруня не установлено».
— Кто за нас будет делать нашу работу? — прокомментировал Сергеев. — Мы запросили, они отписались — и у нас и у них в документах полный ажур. Если искать всерьез — надо самому ехать и поднимать всех на уши.
«Трасса» буксовала на месте, а вот Учителя раскрыли. Благообразный пятидесятилетний мужчина заманивал детей в безлюдные места и убивал. Дело было скандально известным, и местные газеты спешили оповестить читателей об успехе уголовного розыска. В одном репортаже расхваливали «вдумчивого аналитика» майора Сергеева, который обезвредил опасного маньяка. Сергеев плевался, потому что по Учителю работала совсем другая группа, а он только выезжал на задержание. Маньяк сопротивления не оказал и, увидев оперативника, сразу протянул вперед руки. Наручников у майора при себе не было, и он до машины вел задержанного за шиворот, а тот так и держал руки перед собой.
Коллеги, веселясь, называли Сергеева «аналитиком» и просили рассказать про свои подвиги подробней. Иван Алексеевич Ромов тоже достаточно позубоскалил по этому поводу и как-то, войдя в кабинет, начал обычной прибауткой:
— Ну ты, аналитик хреновый, хватит вдумываться, надо же и делом заниматься!
Но от второй части фразы на Попова дохнуло холодом:
— Давайте на инструктаж к Викентьеву, живо. Есть работа.
Работой оказалось приведение в исполнение приговора по Рослову, убившему жену и годовалую дочку.
— А где же Лесухин? — поинтересовался Сергеев.
Викентьев пожал плечами.
— Истребовали дело туда, — он показал на потолок. — Решения пока нет.
— Как бы его не помиловали, — озабоченно сказал Ромов и высморкался.
— Вот будет штука! Когда начинаются такие затяжки…
— Это не нашего ума дело. — Викентьев не любил, когда на инструктаже отклонялись от основной задачи. — Вот приговор, читайте!