В южной части Тихого океана стоял жаркий, ясный день, и ленивое, медленное дыхание океана убаюкивало мягкими перекатами волн. На пыхтящем траулере изнемогающий от скуки капитан играл в шашки с первым помощником, пока один из матросов дежурил возле штурвала. Разговаривать было особенно не о чем, так что поддержанием беседы никто себя не утруждал. Сети с уловом были втянуты на борт, и они направлялись в порт – вот единственное, что имело сейчас значение.
Вдруг раздался крик вахтенного у штурвала:
– Эй, капитан! Там впереди по курсу что-то виднеется!
– Вижу, – сухо отозвался тот. – Я все вижу. Первый помощник поднялся взглянуть на то, на что им указывал вахтенный. Его примеру последовали еще несколько членов команды.
– Нет, такого вы еще не видели, – произнес первый помощник.
– А я готов спорить, что видел, – огрызнулся капитан, отрываясь все же от шашечной доски и вставая. – Ну да ладно, гляну еще разок. А вот ты, помяни мое слово, вряд ли чего добился тем, что оторвал нас от игры. Я уже…
Слова застряли в горле капитана. Там действительно что-то было!
– Четверть румба прямо по курсу, – выдавил он наконец. – Руль по носу. Малый вперед.
Видавший виды ржавый траулер неохотно взял влево и медленно пополз, разрезая водную гладь, в направлении чего-то, напоминавшего на первый взгляд вязанку из досок и плавающих деревянных обломков.
В бинокль капитану удалось получше рассмотреть это сооружение. Там, посреди безбрежного океана, покачивался потрепанный, выбеленный океанской солью плотик из досок, бревен, обрывков ветоши, из того, что только попалось под руку тем, кто его строил. В центре этого сооружения неподвижно сидел человек, привязанный к покосившейся мачте.
– Теперь аккуратнее, – предостерег капитан, и машина, повинуясь, остановилась полностью. С борта подали веревочную лестницу, по которой тут же начали спускаться два матроса. Одной рукой и одной ногой на лестнице, а другими паря над пенящейся зелено-голубой водою, они тщательно изготовились, и едва траулер поравнялся с плотиком, один из них спрыгнул на него и поймал брошенный вторым конец каната. Вскоре нелепое сооружение было надежно прикреплено к борту судна.
Однако результат оказался ничуть не обнадеживающим.
– Капитан! Он мертв, – прокричал находившийся на плотике матрос, и в голосе его при этом прозвучало скрытое отвращение.
– Его надо осмотреть, – скомандовал капитан, перегнувшись через поручни.
Тело втащили на борт. Оно было холодным и окоченевшим под прикрывавшими его лохмотьями.
– Смахивает на туземца одного из здешних островов, – заметил первый помощник.
– Н-н-да… – в раздумье промычал капитан, поглощенный изучением странного медальона, болтающегося на шее трупа. – И я даже знаю с какого.
Теперь взоры всех присутствующих устремились на массивный медный медальон. На нем был изображен знак зодиака.
– Это Аквариус, или Водолей, – первым произнес капитан.
– А что, в самом деле есть такой остров? – спросил кто-то из команды.
– Хочешь верь, хочешь нет, но так оно и есть, – подтвердил тот.
Неожиданно первый помощник, наклонившись, уставился на ноги мертвого мужчины. Выражение, которое при этом приняло его лицо, заставило остальных обратить взгляды туда же.
– Волосы опалены, – произнес один.
– Ага, это точно Аквариус, – признал первый помощник.
– Тогда нам довелось столкнуться с персонажем легенды, предания, сказки, – заключил капитан. – И теперь я уже готов поспорить, что в смерти его виновен вовсе не океан.
– А что же? – спросил кто-то из команды.
– Хотите верьте, хотите нет, – тихо выдавил из себя капитан, не отрывая глаз от мертвеца, – но это может быть проклятие… или дух… что-то мрачное и совершенно зловещее. Вот взгляните только – и вы сами увидите это на его лице. Помолчав, он приказал:
– Обыщите его карманы. И плот. Может, удастся узнать, кто он такой.
В кармане рубашки мертвого обнаружился клочок бумаги, по всей видимости, записка.
– Размыто полностью, – раздосадовано обронил нашедший.
– Нет ли там какого-нибудь имени? – спросил капитан, подходя поближе, чтобы взглянуть на обрывок.
Матрос повертел клочок в руках, пытаясь разобрать, и промолвил:
– Кажется, здесь о каких-то миссионерских делах… Международный Миссионерский Союз… Ах, вот! Имя!.. Адам… Мак… Адам Маккензи, что ли?
Капитан взял в руки записку:
– Да, так и есть. Из Сакраменто, вроде, – он вновь бросил взгляд на мертвеца.
– Никакой это не Маккензи, я уверен. Но мы отвезем его на Самоа, и пусть тамошние власти разбираются с этими миссионерами или с этим Маккензи. Остальное нас не касается.
Доктор Джейк Купер сидел на корме прогулочной яхты, скользившей по водной глади. Пристальный взгляд его голубых глаз то и дело перекидывался с горизонта на раскинутую перед ним карту. Сняв свою широкополую шляпу, он вытер пот со лба и посмотрел на часы.
– Мы плывем уже пятьдесят пять минут, – произнес он.
Его четырнадцатилетний сын Джей, сильной рукой сжимавший руль и не отрывавший глаз от компаса, спокойно констатировал:
– Что ж, пап, никакого острова поблизости не видно.
Тринадцатилетняя сестра Джея Лайла, сидя на подушке у борта, прислонившись головой к металлическим поручням, взмолилась:
– Земля! Я хочу на землю!..
– Она обязана здесь быть! – воскликнул доктор Купер, хватаясь за свой бинокль.
– С чего ты взял? – спросила Лайла.
– Мы побывали уже на двух десятках островов, и никто там слыхом не слыхивал ни о каком острове Аквариус.
– Может, такого названия они не знают, – возразил доктор Купер, шаря своим биноклем по океанским водам. – Но все аборигены и окрестные племена знают, что существует такой остров, на котором лежит табу, или проклятие, или печать зла. Сам факт, что они отказываются об этом говорить, является лучшим доказательством его существования.
– Н-да… – протянул Джей. – Остается лишь надеяться, что вождь с последнего острова не ошибся. Лично я пока ничего не вижу.
– У нас еще есть время. Он сказал: около часа плавания на север… Но он мог слегка ошибаться, что касается расстояния, – доктор Купер вновь поднял глаза на Лайлу. – Не беспокойся, Лайла. Будь то остров Аквариус или какой другой – мы заночуем там, чтобы дать тебе возможность насладиться возвращением на сушу.
– И все из-за какой-то неразборчивой записки, – тоскливо пробормотала дочь.