— Спасибо. Но и это еще не самое худшее. Мой партнер и друг, Эней Каолин, стал оказывать на меня давление. Ему требовались результаты. Начались угрозы. Эней использовал мою естественную предрасположенность к паранойе и пессимизму. И не слушайте того, кто утверждает, что признание существования таких чувств означает их автоматическое исчезновение. Они никуда не уходят! Они разъедают вас изнутри.
А потом у меня начались сны. Сны о том, как можно обойти эту дилемму. Сны о смерти и воскрешении. Они пугали и возбуждали меня! Я спрашивал себя — что пытается сказать мне подсознание?
И вот в прошлое воскресенье я вдруг понял, что означают эти сны. Меня осенило, когда я импринтировал новую копию… эту копию, Альберт. — Махарал снова хлопает себя по груди. — Передо мной предстала вся картина, в полном ее величии. Я осознал, я увидел выход.
Скрипя зубами, я все же цежу в ответ:
— Выход увидел и реальный Йосил. В тот же миг. Серый смеется.
— Верно, Альберт. Должно быть, он пришел в ужас, потому что после этого держался на расстоянии, избегал меня. Даже когда мы работали вместе в лаборатории. Затем, найдя повод, он поехал в горы. Но я знал, что у него на уме. Как я мог не знать?
Я чувствовал, что мой создатель готовится сбежать.
Постоянная Волна словно вплескивается, отдаваясь болью во мне и в Красном. Я/мы подозревали о чем-то подобном, но услышать откровенное подтверждение… В этом было нечто жуткое.
Бедный реальный Йосил! Одно дело знать, что тебе угрожает смерть от руки того, кто тебя создал. В конце концов, это часть эпической традиции человечества. Эдип и его отец. Доктор Франкенштейн и его чудовище. Уильям Генри Гейтс и «Windows».
Но осознать, что твой убийца ты сам… существо, имеющее общую с тобой память, понимающее все твои мотивы, согласное с тобой во всем, кроме одного.
И все же в глине проявилось что-то такое, что никогда не могло в полной мере развиться в органической плоти. Нечто безжалостное, невообразимо жестокое.
— Вы и впрямь… безумец, — хриплю я. — Вам необходима помощь.
В ответ серый призрак почти дружески кивает:
— Угу. Наверное, вы правы. По крайней мере по стандартам общества. Только результаты могут оправдать предпринятые мной крайние меры.
Вот что я скажу вам, Альберт. Если мой эксперимент провалится, я сам попрошусь пройти курс принудительной терапии. Справедливо? — Он смеется. — А пока давайте исходить из предположения, что я знаю, что делаю, ладно?
Прежде чем я успеваю ответить, меня пронзает сильнейший импульс.
Но и при том, что я корчусь от боли, часть меня остается спокойной и как бы наблюдает за происходящим со стороны. Судя по всему, дитЙосил подготавливает следующий этап эксперимента. Прежде всего он убирает стеклянную перегородку, заменяя ее на свисающую с потолка платформу. Тщательно устанавливает платформу между мной и моим «альтер эго», малышом Красным. Она раскачивается наподобие маятника, рассекая комнату пополам.
Через несколько секунд боль стихает, и я задаю не выходящий у меня из головы вопрос.
— Че… чего вы… хотите достичь?
Махарал отходит наконец от платформы. Удовлетворенно кивает и лишь затем поворачивается ко мне. На его лице задумчивое выражение, а голос звучит почти искренне. И даже взволнованно.
— Чего я хочу достичь? Хм, моя цель очевидна. Завершить работу, которой я посвятил всю свою жизнь. Я хочу создать совершенную копировальную машину.
Над городом уже сгущались сумерки, когда я выскочил на крышу дома, преследуемый толпой раскрашенных в карамельные цвета «восковых». Завывая от злости, они обещали разнести меня на мелкие кусочки. Добежав до двери, я повернулся и разрядил полмагазина в преследователей. Помимо бандитов, пострадали деревянные ступеньки лестницы, перила и стена, от которой отвалился изрядный кусок штукатурки.
«Восковые» отступили.
Переводя дыхание, я осмотрелся. Позиция для обороны была довольно хорошая, но противник мог рассчитывать на подкрепление и имел возможность обойти меня с фланга. Время играло против меня. К тому же я оказался без боеприпасов и союзников. Да и жизненных сил хватило бы едва ли на несколько часов.
Староват я для таких игр, думал я, чувствуя себя буханкой хлеба, вынутой из печи по меньшей мере неделю назад. Бандиты уходить не собирались, я слышал их шаги, негромкие голоса, обсуждающие, что со мной делать и как до меня добраться.
Ну почему снова я?
Налет вовсе не походил на обычный бандитский рейд. Да и зачем тратить столько сил, нести такие потери, ради того, чтобы уничтожить дешевого Зеленого, копию погибшего частного детектива.
Может, это Каолин разозлился за то, что я не явился на свидание с ним?
Вспомнилось еще одно странное обстоятельство. «Восковые» ударили сразу после того, как Пэллоид — бедняга — упомянул о возможности вызова отшельника-триллионера для допроса. Может, именно это подтолкнуло магната на крайние меры?
А если Каолин послал этих громил не за мной, а за снимками Ирэн?
В моем кармане пленка, запечатлевшая встречи заговорщиков, среди которых находился и «вик Коллинс», которого Ирэн считала Бетой. Но под хитроумной маскировкой просматривалась платиновая кожа. Когда началась перестрелка, я успел забрать пленку у Пэла. Спасать улику — хороший рефлекс для частного детектива. Но, возможно, «восковые» не стали бы гнаться за мной, если бы кассета досталась им.
Черт! Спасать снимки надо было Пэллоиду! Вот уж кого они никогда бы не догнали. Пэл никогда не получит воспоминаний своего дитто.
Плохо. Пусть мы с Пэллоидом и были всего лишь парой глиняных однодневок, но приключений на нашу долю выпало немало.
Я пнул дверь. Неужели с этой крыши нет никакого выхода! Отступив от края, я повернулся и посмотрел на тонущий в темноте Диттотаун… может быть, в последний раз. Там, в другой части города, реальные люди сидят сейчас на балконах и верандах и ждут возвращения своих двойников, тех, кого утром отправили на работу, пообещав в награду за тяжкий труд продолжение жизни в органической памяти оригинала.
Отлично. Справедливо. Только где тот дом, куда могу вернуться я?
Приглушенные голоса стали громче, обсуждение превратилось в спор. Хорошо. Возможно, устроенная нами бойня расстроила планы командования. А может, это всего лишь уловка, затяжка времени, надобная для подготовки обходного маневра.
Я рискнул — подбежал к парапету и посмотрел на ржавую пожарную лестницу. Никого. По крайней мере пока.
Противоположный край крыши поддерживал шаткий навес из проволочной сетки. За проволокой двигались и ворковали серые фигурки. Голуби. А еще дальше виднелись два силуэта — взрослого и ребенка. Одежда на обоих была под стать Диттотауну — ветхая и бесформенная, — но кожа имела вполне натуральный оттенок. Возможно, мне всего лишь показалось, но на всякий случай я поспешно отступил. Если они реальные, мне нельзя подвергать их опасности.